Фальк Роберт Рафаилович (1886 - 1958)

Нетрудно понять, почему Р. Фальк так увлекся в то время Крымом. Как никогда раньше, его интересовали законы конструкции каждого предмета, каждой фигуры. Он искал возможности в любой вещи, взятой из окружающего мира, найти строгую логику построения. В Крыму эта логика как бы лежала на поверхности; тут природа словно сама брала на себя труд выражать жизненные законы. Р. Фальк любил высохшие, обнажившие остов земли, горы и скалы, каменные домики, пекарни, турецкие бани. Фальковский Крым - суровый, классически простой, построенный по строгим законам; он похож на древнего мудреца, словно несущего на себе отблеск великих доисторических культур. В натюрмортах, прибегая к незначительной кубистической трансформации, свободно трактуя поверхность, подчиняясь ритму движения руки, оставляющей на холсте живой трепетный мазок, Р. Фальк «одушевляет» вещи, постигает их «характер». Недаром свои «Бутылки» он назвал «поющими». В этом натюрморте, как и в других работах 1910-х годов, Фальк не ищет воздушности. Он не расслабляет цвет светом, а цветом «выкладывает» планы, сохраняя его интенсивность. Синие, зеленые и красные составляют основу красочной композиции. В некоторых местах они тяготеют к «абсолютной чистоте» и насыщенности, а в местах переходов начинают смешиваться и «подвигаться» друг к другу. «Пение» бутылок как раз в этом натяжении цвета, в устремленности цветовой композиции к чистым аккордам, в движении к этой чистоте сквозь осложненность красочных смесей. В «Бутылках» традиционный лиризм фальковского натюрморта приобретает внутреннюю монументальность. В портрете пластическая система Фалька предстала, пожалуй, в еще более одухотворенном виде. «Женщина у пианино» кажется нам высшим проявлением фальковского «лирического кубизма». Просветленная созерцательность, движение, пришедшее к полному покою, легкость, «прозрачность», - вот качества, отличающие эту необыкновенно трогательную, исполненную лирического настроения картину. В ней все подчинено теме успокоения. Опущенные вниз, как лепестки, складки чепца и платья, струящиеся вслед за ними и у нижнего края холста успокоенные цветовые плоскости сведены к легкой и светлой гармонии. В портретах Р. Фалька кубистическая конструкция, выступающая как главный фактор преображения реальности, несет в себе и зерно по-новому понятой духовности, и способность воссоздавать различные человеческие состояния. В двадцатые годы в фальковском искусстве появляются новые черты. Оно становится более мужественным и суровым, сосредоточенным и энергичным. Художник ищет пути к постижению среды, его начинают интересовать задачи пластического истолкования предмета в пространстве. И вместе с тем в начале двадцатых годов Р. Фальк еще продолжает развивать принципы кубизма. На стыке старого и нового возникают едва ли не лучшие произведения Роберта Фалька. К их числу, бесспорно, принадлежит картина 1920 года «Красная мебель». В ней соединились опыт предшествующих лет с ощущением открывающейся перспективы. Уже в жанровом отношении «Красная мебель» имела новые черты: натюрморт «окружил себя» пространством и перерос в интерьер. Самоценность предметов при этом сохранилась. Фальк достигает небывалой «человечности» вещей, остроты и сложности передачи настроения, состояния мира, выраженного «мертвой натурой». Эти кресла и диван, расставленные вокруг стола, не просто ожидают людей, которые придут и займут свои места. Они сами живут, общаются, словно ведут друг с другом «священный разговор», доступный вещам, но недоступный людям. Ценность вещей в глазах художника постоянно растет, и он словно наделяет их волей. Эта воля реализуется в принципах композиции, в ритме, в цветовом решении холста. Значительность вещей воплощена в стремительном ритме силуэтов, в смещении плоскостей, в движении теней, ложащихся на стены и пол комнаты, в своеобразном мазке, образующем параллельные штрихи, иногда расходящиеся веером из центра, в энергии этого мазка. И вместе с тем эта энергия нейтрализована массой предметов, определенностью их местоположения в пространстве, их четко выявленной трехмерностью, в которой как бы изначала заключена статика. Вскоре после создания «Красной мебели», Р. Фальк окончательно расстается с реминисценциями кубизма. Большое влияние на его творчество оказывает Рембрандт. Фальк проникается его суровым живописным драматизмом, его этической одухотворенностью. Образы фальковских картин становятся все более философичными, все более погруженными в самосозерцание. В «Женщине в красном лифе» в «Женщине в белом» фигура кристаллизуется из среды. Из аморфной материи, инертной массы красочного слоя вырастает само совершенство – четкое и ясное, как формула, выражающее в чистом виде пластический закон. Фальк наращивает красочный слой. Он «мучает» холст, перенапрягает его, как бы материализует изображение - с тем, чтобы прийти к трудной гармонии пространства и плоскости, «реальности и абстрагированности бытия и «внебытия». Фальк как бы останаливает время. Лучшие качества, обретенные художником в двадцатые годы, находят свое развитие и в творчестве следующего десятилетия. Фальк едет в Париж. Сначала он «отказывается от прежней живописной сложности, пишет свободно, иногда бездумно. Плененный легкой красотой парижских улиц, бульваров, набережных, мостов, он стремится передать их динамику, подвижность. В фальковском творчестве происходит некое возрождение импрессионизма. Но вскоре художник отказывается от этих опытов. Он снова становится созерцателем и философом, снова погружается в мучительный акт создания картины, длящийся бесконечно и будто не знающий предела. Поздние парижские холст Фалька вновь не только изображают, но и преображают мир. Натура - будь то природа, человек или предмет - выступает не в случайном своем обличии, а в постоянных качествах и чертах. Высшим выражением «созерцательного драматизма» позднепарижского Фалька стал его пейзаж «Три дерева». Художник изобразил набережную, три дерева, стоящих у реки, и фигурку человека, идущего по набережной. Он сумел пластикой и цветом передать настроение напряженной тишины, молчаливой грусти. Каждое из деревьев живет здесь само по себе. Эта жизнь, переданная чрезвычайно убедительно,коренится в земле, дает ощущение роста. Деревья одушевлены. Они одиноки в этой холодной атмосфере набережной Сены. В них есть какая-то своя печаль, даже боль и горечь. «Три дерева» поражают цветовым и фактурным построением. Этот пейзаж в цветовом плане решен столь тонко, изысканно и «безошибочно», что вряд ли можно какое-либо другое произведение парижского времени поставить с ним рядом. Фальк сужает амплитуду цветового колебания, но в пределах этих узких рамок он добивается почти невероятного цветового многообразия. Это вершина на том пути «оцветнения серого», каким Фальк шел в течение тридцатых годов. Ни один цветовой контраст здесь не выглядит обнаженным: они скрыты, но слышны. Серый отливает то розовым, то желтым, то синим, лиловым, голубым. Цветовое решение «Трех деревьев» напоминает музыкальный симфонизм высшего порядка. Фальк все последовательнее идет к густоте и сложности живописной фактуры. Эта тенденция кульминирует в поздних парижских «Букетах». Их поверхность словно воспринимаешь осязанием. Материальность мира реализуется в красочной плоти. В них живет ощущение массы и предметный мир выступает в своей пластической полноценности. Последние двадцать лет жизни Фалька в основном проведенные в Москве, дают высшие результаты его творческого развития. Это период обобщения, синтеза, использования всего предшествующего опыта. Этот период дает расцвет всех жанров. Одной из интереснейших страниц творчества позднего Фалька стали его самаркандские пейзажи. В Средней Азии художнику все казалось мудрым и закономерным. В каждом обычном явлении он видел выражение вечного, самого древнего, «первородного». В «Золотом пустыре» толстостенные неподвижные дома словно вросли в желтую землю, поднимающуюся кверху еле заметным бугром. Кажется, что ощущается толща этой земли. Почва и дома - однородны. Желтая их плоть где то загорается огненно-красным пламенем. И горит сурово, медленно, неподвижно. Густое месиво краски делает предметы, изображенные на холсте, равноценными. Они кажутся трудноподвижными, словно навсегда замершими на месте. Ибо они с трудом обрели свое место в этом красочном плотном «объеме» картинной поверхности. В 40-е - 50-е годы все больший интерес вызывает у Фалька русский пейзаж. Он с радостью пишетПодмосковье, его скромные тихие уголки, его поля и перелески, пишет маленькие русские городки, глубоко проникая в самую суть их жизни. Этой глубины исполнены загорские пейзажи, созданные незадолго до смерти художника. Загорск предстает перед Фальком в тихой красоте своей обыденности - с деревянными заборами и бревенчатыми домами, повседневным бытом их обитателей. Фалька привлекли глубинные ощущения человека, живущего в этой тишине, привыкшего к размеренному ритму жизни. В Загорске Фальк «по нескольку раз повторял одни и те же мотивы. В этих пейзажах, как в традиционных «временах года», заключены размышления о круговороте жизни, о трудном движении природы и человека. Живопись этих пейзажей поистине драгоценна. В них есть трепетность внутренней жизни цвета, словно скрытая за густой поверхностью краски. Здесь царят сложные, нерезкие переходы из тональности в тональность, в которых подобием отдельного звука являются типичные фальковские атомы цветосвета. Поздние натюрморты Фалька подчас полны внутреннего драматического смысла. В «Натюрморте с негритянской скульптурой» каждый из трех предметов-негритянская скульптура, графин и чашка -сущствует в окружающем пространстве самостоятельно. А пространство, переданное сложным серо-черным цветом, как бы предметно. Оно обволакивает вещи, стремясь подчинить их своей власти. Но каждая из вещей с усилием обретает самостоятельность. Черная статуэтка еще чернее фона и «звонче» его, она вырывается из этой обволакивающей черноты. В красный цвет графина` и чашки тоже проникает черный. Но чистый красный побеждает, и благодаря чистоте цвета эти предметы преодолевают среду и добиваются собственного бытия. Из этой борьбы и рождается тот драматизм, который присущ натюрморту с негритянской скульптурой. Этот натюрморт-лишь один пример. Тот же принцип «живописного драматизма» и цветовой и пластической борьбы находим мы в «Картошке››, в натюрморте с крынками и в других поздних произведениях художника. В последние два десятилетия творчества Фалька, пожалуй, главный интерес представлял для него портрет. «В белой шали», «В розовой шали››, портреты Габричевского, Некрасовой, И. Глинки, «Шура», «В красной феске›› и многие другие - все это примеры фальковского «пластического психологизма», свидетельство стремления художника идти к выражению духовной сущности человеческого образа через данные живописцу цветовые, ритмические, композиционные, фактурные средства. Каждый раз все эти средства выступают в особом неповторимом варианте. Все вместе-они и есть образ. В этих образах Фальк достигает своей высшей живописной духовности. В портрете в белой шали фигура женщины отделена от зрителя полукругом шали; опущенная голова и взгляд, направленный вниз, также утверждают этот самостоятельный независимый ни от чего внешнего внутренний мир человеческой души. Женщина утопает в белом; она окружена в драгоценную среду, в которой ее взволнованная печаль кажется равноценной по своей красоте великолепным потокам цвета. В цветовой концепции портрета как бы заключена метафора. Женщина в белой шали. Между прочим, в картине мы не найдем ни одного сантиметра холста, покрытого белой краской. Белое «обозначено» серебряными, серыми, сиреневыми, желтыми цветами, розовыми и зелеными оттенками, которые, сливаясь в общий тон, обогащают цвет, заставляя его «колебаться», двигаться, жить самостоятельной жизнью. Фальк был первооткрывателем. Он никогда не останавливался в своем движении, всегда искал и шел вперед. Но он не только намечал перспективу другим. Он сам воплощал свои открытия в совершенные, полные гармонии произведения высокого мастерства, артистизма, большой художественной правды. Из статьи Д. Сарабьянова

Галерея Артпанорама для своей экспозиции купит картины и графику художника Фалька Роберта Рафаиловича.

Фото картин можно выслать на почту artpanorama@mail.ru или связаться по

Тел. +7 903 509 83 86

WhatsApp +7 903 509 83 86

Viber +7 903 509 83 86