Книги

Людмила Карамушко

Член творческого Союза художников России. 

Член Федерации «Акваживопись» Международного фонда. 

Член Творческого объединения женщин -художников «Ирида». 

Родилась я в 3амоскворечье в доме который не сгорел 1812 году. Здесь жили мои деды прадеды, моя мама. я, мои дети. Дом с русской печкой на кухне, с соседями, с палисадником под окном, в котором папа построил стол со скамейками, сажал деревья,цветы. Здесь собирались в праздники двором, папа великолепно играл на гармошке. Мы ребятишки, в праздник были празднично одеты, в новых парусиновых туфельках, и мы были счастливы в нашем дворе с воротами, калиткой, боярышником, цветущими золотыми шарами. Во дворе родители соорудили нам сцену. И весь Первый Спасоналивковский переулок приходил смотреть наши представления. И был у нас такой дядя Миша, который с нами занимался. Родители мои: папа - шофер, Фирсов Сергей Маркелович, мама - Фирсова Вера Павловна, по специальности машинистка-стенографистка, но, сколько я помню она вела хозяйство и под конец жизни долго лежала в больнице. Грянула война. Мама сказала- «Умерать буду дома». Соседи эвакуировались. Рядом с домом был военный завод и,видимо все бомбы нацеливались, на него. в моей памяти все эти бомбежки крепко засели.А было мне 9 лет. Особенно я берегла драгоценную коробку из под монпасье с огрызками цветных карандашей. Любила вечером, когда была одна, под елкой с огоньками сочинять сказки и из иллюстрировать. Рисунки валялись по всей комнате. Мама сердилась, что я не убирают, и часто бросала их в печь что вызывало у меня слезы. А дальше жизнь складывалась так Мама получает извещение о гибели брата. Не проронив ни слезинки, что вызвало осуждение жены брата, через 3 дня попадает в психиатрическую больницу им. Кащенко и в 1945 году в августе умирает. Мы вдвоем с папой. Мне было 12 лет. Я училась в школе и всегда носила с собой мою драгоценную металлическую коробку с маленькими огрызками цветных карандашей. Однажды на уроке русского языка я рисовала, и учитель отобрал ее у меня. Девочки на перемене идут в учительскую: «Отдайте нам карандаши Люси Фирсовой, нам газету оформлять надо». Но на следующем уроке карандаши снова в учительской. (Опять на математике Фирсова рисовала.) Я любила возиться во дворе с младшими детьми. Сейчас они, уже шестидесятилетние, вспоминают, как я показывала через окно (1-й этаж) ку- кольный театр, устраивала елки. И вот я оканчиваю школу. Кем быть? Сдаю эк- замены в педучилище на Ордынке на отделение преподавателя младших классов. 7 июня 1948 года экзамен по алгебре. А в ночь накануне (это был день моего рождения) умирает папа. Мне 16 лет. Естественно, я заваливаю алгебру. Вэто время в педучилище пришел преподаватель из Московского художественно-графического педучилища с предложением: кто рисует, поступать в МХГПУ. Конечно же я, совершенно растерянная, круглая сирота, глупая в свои 16 лет, не решилась, если бы не соседка Бондаренко Надежда Даниловна. она и привела меня в МХГПУ. Я сдала экзамены по рисунку, живописи, композиции. Так произо- шло мое первое знакомство с серьезным искусством. Это было великолепное училище. давшее мне отличную подготовку по изобразительного искусства и педагогике. Здесь учились Виктор Попков, Клара Калинычева, заслуженный художник-акварелист, преподаватель Суриковской школы В.Ф. Денисов. известный монументалист Е. Прохоров. В. Борушнов (основатель, вместе с Н. Кочетовым, секции «Акваживопись») и многие другие. В училище был очень теплый, профессиональный коллектив педагогов во главе с удивительным, человечным, но очень требовательным директором Николаем Михайловичем Черменским, инвалидом войны. Великолепные педагоги — Николай Николаевич Золотарев (впоследствии художник Большого театра) и Михаил Филиппович Володин — вели живопись. Они прививали нам любовь к искусству, ставили руку и глаз, воспитывали. И мы, как губки, все впитывали. И искусство становилось нашей потребностью. Училище было родным, теплым домом. А для меня, круглой сироты. особенно. Кроме изобразительного искусства мне профессионально поставили голос. Хор и сольное пение вела профессиональный педагог из музыкального училища Вера Яковлевна. Проводились отличные вечера, к Которым м оформляли зал. В училище родилась настоящая дружба межд учащимися, которая у многих продолжается по сей день. Но не надо забывать, что дома меня никто не ждал, что нужно топить печь дровами нужно еще и кушать. А получала я пособие 138 рублей 50 копеек как сирота. Позже — 200 рублей студенческой стипендии, но учиться нужно было без троек. Получив деньги, первое, что я покупала, — все, что нужно для художественных предметов, Подрамники делала сама из подобранных досок, грунтовала холсты столярным клеем. Что было для меня искусство? Все! Беря кисть в руки, я забывала о сиротстве. Иногда всплакну, глядя на портреты мамы и папы. Я верила, что они видят, как я живу, что думаю, с кем общаюсь. Но на втором курсе вдруг я заметила, что голова перестала воспринимать знания, она сделалась как будто набитой соломой. Мне было трудно сосредоточиться и на рисунке. Я понимала, что если я получу тройки, то лишусь единственного средства к существованию — стипендии в 200 рублей. Теперь я понимаю, что окружающие следили за моей жизнью. Как-то соседка из соседнего флигеля раз шла к окошку — плачу, другой -плачу. В чем дело? Она меня за руку — и к врачу. Оказалось истощение центральной нервной система (с голоду и холоду). Освободили от занятий, уколы,таблетки. Приходит классный руководитель. Он был удивлен, как я в таком холоде живу и хорошо учусь Узнает директор училища, вызывает к себе в кабинет: «Эх, Фирсова, и танцует, и поет, в белом воротничке ходит, кто знал, что ты и голодная, и холодная». Посидела немного дома, прихожу в училище.Увидел директор: «Врачи разрешили?» — «Нет» - отвечаю. «А что же ты пришла?» — «А я хочу учиться». Махнул рукой: «Иди учись». На последнем курсе один из преподавателей сказал: «Эх, Фирсова, тебе бы в «Строгановку» нужно поступать». А Фрисова должна была скорее вставать на ноги, зарабатывать на жизнь. Отработала 2 года в школе (черчение вела). И ждала 2 года друга из армии. Дружба тоже началась благодаря искусству. Учились вместе в училище, ходили На этюды, в консерваторию. (Нам давали бесплатные билеты, чтобы делать наброски.) Теперь Понимаешь как мудро в училище нас приучали к классической музыке. Вышла Замуж в 1954 году. Стала Карамушко. Работала в мультипликации. В 1955 году родился сын, И я начала работать дома по заданиям различных издательств, так как воспитывать ребенка никто нам не помогал. В 1963 году родилась дочь. сын — в музыкальной школе, дочь маленькая. Работа, дом, печь. Чтобы дочь была занята, расстелю на полу клеенку, дам краски, бумагу - рисуй. Так с малолетства она училась рисовать. В 12 лет дочь поступает в Московскую детскую худо- жественную школу, параллельно - музыкальная школа. Впоследствии заканчивает институт кинематографии. Сейчас там преподает и участвует в съемках фильмов как художник по костюму. Ее дочь с трех лет посещала мою изостудию. А сейчас заканчивает Московский академический Суриковский лицей. Дочь сына учится на втором курсе МГОПУ им. М.А. Шолохова на худграфе. Подросли сын и дочь, и я в 1968 году поступаю в Московский государственный заочный педагогический институт на художественно-графический факультет. . Параллельно с институтом посещаю и оканчиваю «на отлично» четырехгодичные классы рисунка и живописи при Суриковском институте. В период учебы в институте начались мои поездки по стране с этюдником — в Таллин, Ригу, Пскове,Закарпатье. Большое влияние оказали развитие педагоги, а теперь коллеги — Андрей Алексеевич Циковский и Ватни Ильич Гарыков. В период первых поездок т, советскому Союзу я стала больше писать в технике акварели. С этого времени я начала участвовать в выставках. В горкоме художни- ка-графиков, стали предлагать творческие командировки на БАМ, Пурек (Таджикистан), в Бухару, Навои, Самарканд. Были и путевки в дома отдыха, где, конечно же, без этюдов я себя не мыслила. Художнику без этого невозможно жить. А сколько общения с разными людьми, национальностями. И в каждой есть очень интересные особенности. Об этом можно очень много рассказать отдельно. Но скажу одно — где бы я ни была, везде: и в Турции, и в Литве, Латвии, Эстонии, на Украине, в Закарпатье, на Севере к нам относились очень хорошо, везде остались самые теплые воспоминания. Каждый этюд - это часть жизни художника. Что такое искусство для женщины-художника? Конечно, есть внутренняя потребность видеть, пытаться передать свое отношение к прекрасно- му. Сам процесс творчества, прикосновение кисти к холсту, бумаге — это восторг, это жизнь художника. Но если ты женщина, мать, жена, где взять время? Вот она — разница между мужчиной и женщиной- художником. Важно, чтобы женщину - художника понимал муж. Откуда бы я ни прилетела, как бы ни задерживался самолет - муж с цветами встречает. И при входе! В дом: «Давай папку, показывай». Муж - художник, друг, понимающий тебя, это важно. Это стимул, тут полное понимание. А дети, они растут в этой атмосфере. И, возможно, вырастут художниками и дети, и внуки. В 1983 году тяжело заболевает муж. Не работают руки и ноги при ясной, умной голове до последнего момента. По диагнозу знаю: жить год, от силы полтора. Ужасно было это сознавать, видеть извиняющиеся глаза, а под конец и говорить перестал, понимала только по глазам. Я делала все что было и не было в моих силах, и, к удивлению всех врачей, он прожил еще три с половиной года. И вот оборвалось все. Нет человека, которого любила, который понимал меня, который был для меня всем. Дети выросли. Жить? Зачем? Кому нужны твои этюды? Кто встретит и скажет: открывай папку!Депрессия, как говорили врачи клиники неврозов, ужасная. Да, видимо, еще и устала морально и физически за эти три с половиной года. Ничто не интересовало, ничего не хотела. И как- то бродила по больничному коридору и вдруг в какой-то момент увидела пустые стены. А у меня куча времени. Иду к сестре: «А макраме можно плести?» Весь медперсонал встал на ноги: у больной появились положительные эмоции. А я свою боль и тоску — в эти узелки. Вокруг меня такие же больные: а как это, а куда повесим. И к выписке все отделение украшено макраме. И я почувствовала, что своим искусством (а макраме — это тоже искусство, только декоративное) я еще могу быть кому-то нужной. Пошла в институт и попросила загрузить, чтобы некогда было думать. А дома две пустые инвалидные коляски. В институте один из педагогов, понимая, что меня нужно выводить из депрессивного состояния, предложил: давай в отпуск возьмем студентов и поедем на этюды на Север. Мне было все равно, куда и с кем, лишь бы не видеть пустые инвалидные коляски. И там, увидев большие темные избы, высокое северное небо, имея возможность писать, я вся ушла в творчество. Окружение студентов, вся творческая обстановка выключили меня из беды. Врачи клиники говорили, что люди творческой профессии быстрее выходят из депрессии. А далее — работа в институте со студентами. Выставки персональные в институте, хорошие отзывы, стимул к жизни, творчеству. А какая радость — встречать бывших учеников участниками выставок. Их желание поделиться своими творческими проблемами. А теперь об «Ириде». Низкий поклон Марии Эсмонт и всем, кто поддержал и поддерживает организацию женщин- художников. «Ирида» объединила близких по духу женщин- художников. Как важно , что можно обсудить творчество, учиться друг у друга. Есть возможность на совместных пленэрах шире познать мир, людей. «Ирида» - это дружба, творчество сплачивает людей, это обмен мнениями, это, наконец, учеба — у каждой художницы есть что-то свое интересное, это «Весенние салоны» — тоже стимул к творчеству. Так же важны поездки с выставками в другие страны. Иногда задумываешься: где-то на стене висит твоя работа и хозяин гордится: «Это работа русской художницы». А ведь это гордость нашей страны. Важно и то, что женщины-художники могут принести в «Дом Ириды» свои работы и даже продать. Художественное произведение не должно только стоять в доме у художника, оно должно жить, радовать зрителя, для того оно и создано. Да и нужно же заработать на холсты и краски. Отлично, что есть теплый «Дом Ириды», в который вложены огромная любовь и энергия членов объединения. Я счастлива и горжусь, что я с основания и по сей день член этой прекрасной, нужной организации «Ирида». Справка Людмила Сергеевна Карамушко. Доцент кафедры живописи Московского государственного открытого педагогического университета им. М.А. Шолохова (стаж 30 лет). В 1976 году организовала детскую изостудию — тогда первую в новом районе Москвы Теплый Стан. За 22 года существования изостудии 27 детей стали архитекторами, дизайнерами, художниками-прикладниками, художниками-педагогами.Изостудия имела награды за участие в международных конкурсах. В 1998 году изостудию закрыли, разместив в ее помещении Мосводоканал. Так решил муниципалитет Теплого Стана. Руководитель изостудии в гимназии номер 1532. 11 персональных выставок. Участник выставок объединения «Ирида» за рубежом: Германия (1991)‚ Франция (1992, 1997), США (1993), Бельгия (1994), Египет (1995-1996). Работы находятся во многих частных собраниях.