Книги

Валентина Иванова.

Член Московского Союза художников.

Искусство для меня - все. Художники - самые счастливые люди на свете: им дано видеть то, чего не видят другие, видеть тоньше, проникновеннее. Мне говорят: «Вы совсем другая, когда пишете».

Мы с сестрой художники. Я, Иванова Валентина Владимировна и Вера Владимировна Иванова, мы шли по жизни все время вместе и учились вместе. Это большое счастье, когда понимаешь друг друга, уступаешь и поддерживаешь. итак, я родилась в Москве в 1947 году в семье военных врачей. Наш отец, Иванов Владимир Иванович, прекрасно рисовал. Когда-то он учился в Строгановском училище, но трудные годы изменили его жизненный путь, он стал врачом-рентгенологом. дядя отца — Иван Федорович Савицкий — декоратор частного театра ( ныне Театр оперетты) был дружен с художником - передвижником дальним родственником семьи, работавшим на сцене Большого театра декоратором до Константина Коровина. В Третьяковской галерее есть небольшая картина Эллерта «Слепой художник», для которой позировал Иван Федорович Савицкий. Отец привил нам с сестрой любовь к рисованию, к природе и стал нашим первым учителем. Мы часто ходили рисовать в Кустовский парк, где любил писать Левитан. В возрасте 9-10 лет отец отвез нас с сестрой в Краснопресненскую художественную школу у планетария, одну из старейших в Москве, где первым директором была Наталья Викторовна. Время стерло из памяти фамилии. Первый учитель - Илья Исаакович. Так началась наша жизнь в искусстве. После окончания средней школы и одновременно музыкальной по классу скрипки я и родители сделали выбор в пользу рисования. Я поступила в Московское художественное училище памяти 1905 года на Сретенке. Все в этом училище дышало высокой атмосферой настоящего творчества. Многие помнили возглавлявшего его Бакшеева‚ там еще витал его дух. Педагогами училища были наши известные художники Дубинчик, Добросердов, Саханов, Овсиян, Булгакова,, Диденко, Воронцов, Пастухов, Нижний, Журавлева. Живопись мне особенно удавалась. Меня часто ставили в пример, а за спиной нередко стояли однокашники — наблюдали, как я пишу. Училище сформировало меня в основном как художника. Ведь и сейчас многие наши замечательные художники имеют за спиной только это училище Памяти 1905 года — оно давало прекрасную школу изобразительного искусства. Годы, проведенные в училище, самые счастливые. Помню, будучи на первом курсе, побежала рисовать на Сретенский бульвар. Мороз 25 градусов. Все бегут, удивленно оглядываясь, а я стою и пишу, зачарованная дивными красками, голубовато-розовыми, переливающимися на морозе. Когда пишешь с натуры, что-то драгоценное вливается в тебя, и ты не можешь оторваться! Может, это благодать? Потом, окоченевшая, прибегаю в раздевалку, где добрая гардеробщица тетя Груня отпаивает горячим кипяточком среди груды пальто, как в шалаше. Рассматриваю свой этюдик: а ведь что-то удалось передать! У нас были замечательные практики и на Севере, и в Чувашии. И везде были с нами наши педагоги. После окончания училища я поступила в Московский государственный художественный институт им. В.И. Сурикова. На первом курсе моими педагогами были Королев, Христолюбов, Трошев. Потом я поступила на монументальное отделение к Тутеволь, ассистентами которой были Мызин и Орловский. Историю искусства вели замечательные искусствоведы Алпатов, Колпинский, Третьяков. Выставляться начала, еще учась в институте. Боровск. Летняя практика с педагогами Сибирским и Солдатенковым принесла первый успех, первое признание учителей, восторженные отзывы. Потом в1971 году успех был на выставке в Библиотеке иностранной литературы. Диплом защитила с отличием станковой «в прифронтовом госпитале», посвященной матери, врачу-хирургу. Эта дипломная работа экспонировалась в Академии художеств на Всесоюзной выставке дипломных работ и на выставке дипломных работ и на Всесоюзной в Большом Манеже. Помню, мы сидим с мамой. Она уже не могла ходить. Во время войны раненые шли сплошным потоком, и она извлекала из их груди осколки пули, сутками стояла на холодном полу и сама заболела. Я говорю: «Сейчас по телевизору ты увидишь мой диплом». Шла трансляция из Академии художеств, которую вел Шепелев. Мой диплом показали первым. А у мамы слезы... В 1976 году мы с сестрой вступили в МОСХ. одновременно начали работать в Комбинате живописного искусства‚ где выполняли сложные сюжетные картины с выездом по стране. Тюмень, БАМ, Уренгой, Тында, Карелия, Нахичевань, Алтай, Грузия, Бурятия, Урал, Узбекистан стали объектами нашего творчества. Это была замечательная школа. Сначала нас критиковали, потом хвалили и отмечали. Мы мужали от картины к картине. Помню 4-5 рядов стульев в совете, который принимал работы, председательствовал чаще Браговский. В совете сидели Пластов, Максимов, Новиков, Телин, Суровцев, Папикян, Упьянов, Никонов, Шевандронова, Макаров, Орловский, Косьмин и многие другие известные мастера, которые давали ценные советы и делал правильные замечания. Художник сидел На отдельном стуле, как подсудимый, недалеко от своей картины, освещенной мощными лампами, и как он радовался, услышав желанное: «В рабочем порядке» то есть какие-то небольшие доделки.

В 1977 году мы с группой московских художников, возглавляемой Лебедевым, выехали в Тюмень для работы над картинами, посвященными нефтяникам. Я взяла с собой большой холст и с удивлением увидела на вокзале, что все остальные пришли только с фотоаппаратами, кроме художника Китаева, который потом писал Муравленко — министра нефтегеологии. Нас встречали, как дипломатическую миссию. Дамы в шляпах и перчатках, Муравленко и прочее начальство, а также художники Тюмени. Разместили в прекрасной гостинице, а потом каждая группа художников выехала на объект. Мне, Величко и Маше Ивановой достался Мегион. Но там мне показалось малоинтересно, и я попросилась на буровую. Узнав, что самая красивая геолого-разведочная буровая номер 456, я отделилась от Величко и Маши и полетела первый раз на вертолете на буровую. Летела и вспоминала эпизод давних лет. Мы с сестренкой рисовали на набережной Москвы-реки. К нам подошел мужчина, похвалил, настроение у него было какое-то приподнятое. Он не выдержал и спросил нас, не слышали ли мы о таком местечке в Тюмененской области - Березове, где впервые в Западно - Сибирской изменности открыты залежи горючего газа. Мы не слышали. Помню его слова: «Еще услышите». Это был 1960 гол, может, с хвостиком, и речь шла о нефти в Западной Сибири. Видимо, он был на приеме в Кремле и теперь прогуливался по набережной. Думала ли я, что не только услышу но и буду на холсте писать героев - нефтяников? И вот я на буровой. Нефтяная вышка, 5-6 вагончиков среди громадной непроходимой тайги с засасывающими болотами и мошкой. Работа здесь не затихает, идет постоянная смена вахт. На вертолетах МИ-8 привозят и увозят нефтяников. Земля постоянно трясется и вибрирует от нефтяной вышки и днем, и ночью. Спать было жутко, а буровики уже привыкли, не замечали. Сонные, после ночной смены, простые и сильные, они соглашались мне позировать. За 40 минут я нарисовала сразу на холсте картину из семи фигур «Столовая на буровой» прямо с натуры. Как раз в это время, над нашей буровой, пролетал художник Величко довольно низко и потом мне рассказывал: «Смотрю, Валя с огромным холстом стоит и рисует». После этого он и Маша тоже полетели на буровые. Маша — к знаменитому Макару. Год 1977. Выставка «Земля Тюменская» на Кузнецком мосту, 11.У меня висят 8 картин: «Столовая буровой», «Смена вахты», «Тюменская весна», пейзаж «Тюменская тайга», «Любовь на буровой», «Пейзаж с вагончиками», «Огни буро- вой», «На вертолетной площадке», «Перед вылетом», «Небесный труженик». Почти персональная выставка. Я награждена дипломом МОСХа. Печатаюсь в журналах «Юность», «Творчество», «Советский Союз», газете «Московский художник», в сборнике «Вехи истории», в альбоме «Земля Тюменская». Потом было много различных выставок: «Мы строим БАМ», всесоюзных, республиканских, московских. Последние выставки — «Мир живописи» в ЦДХ (2001, 2002), 70 лет МОСХу, Всесоюзная в Манеже (2002—2003), выставка московских художников и, наконец, персональная 2004 года. Не- сколько лет назад через галерею «Евро-Арт» опять проходили мои картины, посвященные нефтяникам. Они были особо отмечены нашими нефтяными магнатами. По — видимому, они теперь в музее Ханты -Мансийска. Много работ находится в частных собраниях в картинной галерее Орла и Тульской картинной галерее, в галерее «Суриков» в Испании, и в Италии, США, Израиле, Англии, Японии, Югославии и т. д. Искусство для меня - все. Художники — самые счастливые люди на свете: им дано видеть то, чего не видят другие, им дано видеть и чувствовать тоньше и проникновеннее. Это замечаешь, когда рисуешь портреты людей, и они говорят: «Вы совсем другая, когда пишете». да. это так; когда пишешь, что-то драгоценное вливается в тебя, и ты не можешь оторваться от работы, так тебе хорошо...