Книги

Галина Дмитриева. Член Московского союза художников. Я- реалист. Но с долей сказочного, образного видения, я так вижу, значит, это реально.

Я была с самого начала обречена на жизнь в искусстве. Мой отец — скульптор Сослан- бек Дафаевич Тавасиев — осетин, герой Гражданской войны. Мама — Галина Константиновна Шубина - художник широкого диапазона, график, плакатист, живописец. Она окончила Ленинградскую Академию художеств, где училась вместе с моим отцом: она - на графическом факультете, отец - на скульптурном. Родители разошлись, когда мне было три года, хотя сохранили дружбу на всю жизнь. Влияние отца, его любовь сопровождали меня всегда. Я жила в атмосфере искусства. И это была прежде всего работа. Я была свидетелем творческого процесса. Мамины учителя - Митрохин, Конашевич, Кругликова - научили меня смотреть на окружающую жизнь и видеть ее как художник. Я видела: то, что они делают, это не копирование натуры, а большой отбор. В будущем это умение видеть развивал М. Черемных, у которого я училась в художественном институте им. В.И. Сурикова. Он заставлял не срисовывать, а ловить образ, давал задания рисовать по памяти, рисовать образ предмета, как ты его запомнил. это реализм в лучшем его проявлении. Сейчас я делаю любую картину «По оводу», а не копирую сюжет. До института я училась в МСХШ, но мое окружение там меня не вдохновляло. Я считаю, что как художника меня там ничему не научили. Главным учителем считаю М.М. Черемныха в Суриковском институте. Мы все его обожали. Это был человек умный, широких взглядов. Он прививал нам понятие о том, что натура — это толчок к мысли. Человек, которого ты рисуешь, должен быть увиден твоими глазами. Только тогда ты - художник. Я вышла замуж за однокурсника Д. Дмитриева, человека неглубокого, предпочитавшего жизнь богемную, вольготную. Он часто провоцировал меня сбежать с уроков, бывало, что я опаздывала на занятия. М. Черемных дал мне как бы невзначай несколько уроков — таких, что я больше никогда не опаздывала. Однажды пришел на занятия ректор и говорит: «Почему вчера отсутствовала Г. Тавасиева?» Михаил Михалыч посмотрел на меня, — я молчала, - и сказал: «Я сам ее отпустил». Я готова была провалиться сквозь землю. Муж очень довлел надо мной. Он был твердый реалист без особой фантазии. Я часто придумывала за него сюжеты, доделывала начатые им работы. Я не понимала, что мое собственное творчество стоит того, чтобы я стала делать то, что мне нужно, то, что я хочу. Понадобились время и усилие, чтобы выйти на самостоятельный творческий путь без оглядки на мужа. После окончания института я не стала плакатистом. Кормили меня издательства, где вышли мои открытки - сказки («Щелкунчик»‚ «Золушка», «Храбрый портняжка», Сказки братьев Гримм и Гофмана, «Золотой ключик»), сделанные в технике литографии. Выходили и книги с моими иллюстрациями. Здесь также моими любимыми темами были сказки — «Златовласка» и другие, «Мастер Марчи Бочара и его подмастерья» Гофмана. Постепенно, исподволь, мое творчество нашло свой стиль и в станковом искусстве. И здесь больше всего меня соблазняет и притягивает сказочно-лирическая и театрально-карнавальная стилистика. Я сильнее всего в гуаши. Это мой любимый материал. Гуашь на ткани, которую я кладу на стекло, с помощью воды как бы приклеивается к стеклу и позволяет работать как нужно долго, добиваться того, чего я хочу. Так работал Кустодиев, который еще покрывал потом работу лаком. На бумаге гуашь ложится довольно жестко, на ткани — мягко, не дает подтеков. Работы получаются живые, яркие. Я реалист, но с долей сказочного воображения. Натюрморты, интерьеры, портреты — все имеет образно - сказочное обобщенно - театральное видение. Мне скучно рисовать - копировать. Это мое видение, значит, это реально, я так вижу. Я люблю человека. Человек мне нужен всегда, в любом пейзаже, интерьере. Я даже в натюрморт люблю поставить кукол. Я собрала пустые бутылки, раскрасила их, нарядила — сделала из них кукол. неиссякаемая тема - «Москва и москвичи»: старые московские улочки и бульвары, дама с собачкой на поводке (это я сама и мой неизменный друг Чапа, подобранная когда-то щенком на лестнице, битая и калеченная). Другая тема - подмосковное село Ахтырка близ бывшей усадьбы Мамонтова, где некогда мой отец С.Д. Тавасиев устроил свою мастерскую в помещении заброшенной церкви. Теперь мои сюжеты - сидящие за столом знакомые и родственники, непритязательный дачный уют, портреты в интерьере. В портретных композициях, посвященных Е. Устинову‚ О. Савостюку, В. Езданову, Л. Овасаповой, внутреннее сходство для меня важнее внешней похожести. Они живые, подвижные и одновременно декоративно-театральные, часто с дружеским юмором, шуткой. У меня есть дочь, тоже художник. У меня есть девочки — дети друзей. Я им рассказываю о жизни в искусстве, повторяю уроки М. Черемныха. Учу смотреть как художник на окружающую жизнь. Учу смотреть (упаси, Господь! — не как я), смотреть самостоятельно.