Книги

НАТАЛИЯ БОГДАНОВА.
Народный художник Российской Федерации
Член Союза художников России
Меня всегда волновали идея музыки, идея полети, идея воды. Без этих трех стихий я не могли бы существовать как человек и художник. Я родилась в 1931 году в Москве. В этот год моя мама закончила ВХУТЕМАС. До начала войны мы с мамой и папой жили в большой дружной громогласной и веселой семье вместе с бабушкой, дедушкой, младшими братьями и сестрой мамы. Молодежь училась, а избалованным малышом была одна я. Война тяжело ударила по семье. Когда в 1944 году мы вернулись в Москву, уже не было бабушки и дедушки, дядья после армии обосновались в Ленинграде. Вскоре покинул семью и отец. Моя мать, Эсфирь Гинстлинг, училась во ВХУТЕМАСе —ВХУТЕИНе. Здесь ее учителями были такие мастера, как И. С. Ефимов, В. А. Фаворский‚ В. Татлин, П.Я. Павлинов‚ Л.А. Бруни. Уже В 1950-е годы в Прибалтике, в Доме творчества “Дзинтари", учитель мамы П.В. Кузнецов пытал ее при мне, занимается ли она живописью. Мама говорила, что не успевает: надо много работать, чтобы кормить дочь. На что Павел Варфоломеевич очень строго заявил: «А я что, в Америке живу? Писать — как умываться, каждое утро хотя бы два часа. Без живописи жизни нет!» Так вот в конце 1940-х годов мама отвела меня к другому своему учителю — А.В. Куприну, чтобы спросить, стоит ли мне заниматься живописью. Александр Васильевич просмотрел мои работы и, слегка заикаясь, вопросил: «Ч-ч-чему ты ее учишь, — то время забыто и проклято, — оставь ее в покое». На этом и кончились мои уроки живописи с матерью, а ведь могло быть совсем иначе. Именно поэтому выбрала я потом скульптуру. По окончании школы два года я готовилась по специальности «Скульптура» в Центральной детской художественной школе (МСХШ) у прекрасного человека и педагога В.В. Беленкова, а курировала нас Е.Ф. Белашова. Приезжала громкоголосая, роскошная, крупная женщина в окружении молодых скульпторов, говорила много и интересно. Многое из этого помнится до сих пор. В 1952 году я поступила в МГХИ им. Сурикова. Мне везло с учителями, хотя не было в институте уже Матвеева. Я попала к замечательному скульптору, остроумному и талантливому педагогу А.А. Древину. Потом с нами занимался Д.П. Шварц, он учил нас «живым примером». Вылепит в твоем замученном портрете острый живой кусок, проведет наружной стороной ладони и говорит: «Смотри, Наташа, я вроде ничего не сделал, а уже что-то есть». Стоишь после этого перед работой и не знаешь, что же теперь делать. Рисунок у нас вел только что окончивший институт Д.Д. Жилинский (мы звали его Дим Димыч), после занятий за ним заходила его жена Нина, и они за руку шли по нашему Товарищескому переулку, а мы крались сзади — подглядывали и завидовали. Диплом я защищала у профессора Н.В. Томского. Можно по-разному относиться к его искусству, но он был серьезный, честный и очень внимательный к своим ученикам человек. Трудился с нами над дипломными эскизами, часто приезжал, правил, советовал, много курил. А еще он был добр с нами, привозил пачки своих любимых папирос «Казбек» и обязательно забывал полные коробки уезжая; одалживал ребятам в трудную минуту деньги и никогда не вспоминал об отдаче. Девушек на факультете было мало, на нашем курсе только две, и он нам говорил: «Девчата, не женское это дело, тяжелое, здесь камни рубить, дерево резать. Переходите на живопись, там поработал, кисточку обсосал и пошел». По окончании института в 1960 году я вышла замуж за Ю.П. Пищулина, литературоведа и музейщика (мы дружно живем вместе уже 44 года), и родила сына. В этот же год вступила в Союз художников. Основным материалом, в котором я начала работать, стала керамика. Кроме всего прочего, здесь многому могла научить меня мама. До сих пор керамика — мой главный материал для работы. Основа керамики — глина, земля, прах всех органических существ, останки того, что когда-либо было создано на земле. Поэтому она не может ограничивать чьи-либо творческие потенции. Глина — исходное для всего творимого на земле и, в частности, для всего творимого из нее. Мой материал — драгоценный, всемогущий, всеохватывающий. Нужно только знать, чего ты хочешь. Я много лет работаю в керамике, но не могу сказать, что владею ею в полной мере. Этот материал невозможно исчерпать. Каждый художник в разные периоды своей жизни находит в этом материале то, что представляется ему существенно важным. В этом счастье художника и творца. В разное время разные художники оказывали на меня глубокое влияние. Некоторые становились постоянными учителями и спутниками. Мне чрезвычайно близка ранняя итальянская живопись: Джотто, Симоне Мартини, Пьеро делла Франческа. Они меня научили тому, что мир за пределами нашей суеты велик и гармоничен. Джотто, как утренняя молитва, закладывает основы представлений о великой гармонии мира. Из ближайшего времени мне интересны Марино Марини, Генри Мур, Жан Арп, наши скульпторы, уехавшие из России в 1920-е годы: Цадкин, Липшиц, Габо, Певзнер... Важным фактором моей творческой жизни в последние годы стала музыка Георгия Свиридова. В 1960-е годы судьба свела меня с появившимся на театральном небосклоне театром-студией «Современник», молодым, острым, динамичным. Я не участвовала в оформлении спектаклей, я была хроникером их жизни и становления, их «придворным летописцем». Ходила почти на все репетиции — у меня сотни зарисовок по годам их жизни и спектаклей. В этом содружестве мной было придумано и выполнено несколько крупных работ. Я делала для больших российских выставок декоративные композиции — металл и керамика. Первая называлась «Обыкновенная история», затем, к юбилею революции в 1967 году - «Трилогия о Революции» (по спектаклям «Декабристы», «Народовольцы», «Большевики»). Обе эти работы были установлены в фойе й театра на площади Маяковского, а позднее переехали на Чистые пруды. Композиции размером более трех метров. Нужно было компоновать металл не как подставку, а как часть композиции. Пришлось научиться сварке (до сих пор стоит в мастерской сварочный аппарат), и мой помощник, сварщик-профессионал высокого класса, говорил мне: «Наталья, пойдем со мной варить газовые трубы, у тебя твердый глаз, ты сможешь, а то с этими игрушками ты на хорошую пенсию не выйдешь». А потом ушел во МХАТ Ефремов, и для театра наступили тяжелые времена, стало не до меня. Очень обидно, что не успела я осуществить свою итоговую работу «Рабочий день театра». Про всех, кто делает спектакль на сцене и за сценой. Так хотелось отметить всех этих талантливых, самоотверженных людей. Приходили разные люди, смотрели подготовительные эскизы «Древа Театра», спрашивали: «А кассиры будут? — Если не будут, не ходи к нам больше за билетами». Так и стоит в мастерской модель композиции, а в театральных подвалах затерялась выполненная в керамике верхушка всей композиции — «Выход актеров на поклон после спектаклей «Эшелон» и «Двенадцатая ночь». Мое тяготение к монументальным формам не связано с размером вещей. Это мой язык. Он так же индивидуален, как дыхание или походка. У меня потребность делать вещи с монументальным ритмом. Даже не очень большие вещи. Даже сервиз, если его ощущать правильно, есть сложный архитектурно - пластический ансамбль. Работала я над интерьерными заказами для разных учреждений: института оптико - физических исследований, булочно - кондитерского комбината «Черемушки», совхоза «Белая дача». Я первая придумала и выполнила несколько скульптурно- игровых площадок для детей. Горка «Петух» и сейчас стоит в парке у кинотеатра «Ленинград», она из цветного бетона, дерева и металла. Для выставок выполнила в керамике большие группы птиц и зверей (чайки, львы и т. д.). Владею гончарным кругом, выполняю заказы на бытовую керамику. Имею звание Народный художник Российской Федерации, являюсь секретарем Союза художников России. Больше всего горжусь своей причастностью к чуду творчества, радости быть художником. Справка Работы Н.Н. Богдановой представлены в собраниях Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства, Государственного исторического музея, Музея «Кусково», Музея-заповедника «Царицыно» и в других российских и зарубежных музеях и частных коллекциях.