Книги

В среде передвижников, а затем «Союза русских художников» выделялось творчество Михаила Васильевича Нестерова (1862-1942). Еще в конце ХIХ века художник продолжил образное воссоздание легендарной церковной истории, где русские святые были очеловечены и приближены кажущейся реальностью к современности. Эта тенденция была начата В. Васнецовым в произведениях на тему легендарно-сказочной истории. Нестеров обратился к истории святых, проводя через них идеи православия как ведущего, по его мнению, мировоззрения русского народа. 

Жития святых, в частности Сергия Радонежского представляют собой нечто вроде оживших иконных клейм, фрагментов из жизни святых. Клейма повторят угловатость иконных образов и стали как бы натурными изображениями реальных деяний Сергия Радонежского. В бывшем Радонеже, называемом теперь Городок, сохранился холм, окруженный рекой Пажей, где в древности был воздвигнут деревянный монастырек. Лесистая местность до сих пор скрывает Пажу. Нестеров действительно писал свою серию картин с натуры и тем самым осовременил легенду, соединил вымысел с реальностью, вживил прошлое в текущую жизнь, благодаря чему мистического мифологии обрел черты реальности. Нестеров был покорен святостью в самом широком смысле слова. Присуствие Бога он ощущал везде: в природе, в небе, людях, в истории и современности. Сергий воспринимался художником как «лучший человек древних лет Руси». Выразить святость возможно было только в особых формы духовную сущность, и Нестеров, казалось, если не нашел их. то ими просвечивающую через реальные формы духовную сущность. «Душа необходима картине формы и цвета. Она и есть тот „максимум“ достижений в творчестве, который отмечает присутствие Бога — Творца всего живущего». 

В искусстве Нестеров был менее всего «отражателем». Картина «Молчание» (1903) — одно из его проникновеннейших, лирических, духовных, отрешенных от жизненных страстей полотен. Само "молчание" следует понимать как молчание мира, природы, как тихое и таинственное общение с трансцендентальными сферами. Монахи в лодках, ловящие рыбу,- это не рыбный промысел, а благодарность и согласованность действий с Божьим промыслом. Все в этой картине не от мира сего. В ней нет кипучей жизни, нет мирского, а есть погружение одиночестве, в созерцании живого Божьего дара. Это видно и в картине «Лисичка» (1914). Тема отшельничества, монашества неразрывно связана со спецификой русской жизни. Эта область интереса отличает Нестерова от других родственных ему по мировоззрению художников «Союза» и «Товарищества передвижных художественных выставок». 

Сосредоточившись на духовной жизни, Нестеров видел ее не только в человеческой душе, но и в природе по этому поводу художник высказался вполне определенно, как бы намечая цель своих исканий в искусстве «Формулировать новое искусство можно так; искание живой души, живых форм, живой красоты в природе, в мыслях, сердце словом, повсюду... Искание живой красивой формы её».

Слияния человека и природы — Божьей единосущности — отчетливо проявилось как в работах ХIХ века «Под благовест» ( 1895), «Великий постриг» (1898), так и в произведениях ХХ века. Поэтичная картина «Два Лада"(1905) продолжала формы предыдущих работ. Это истонченные березы, осеннее увядание, где бронзовые цвета оттеняются темно-зелеными елями, это прозрачное зеркало воды, отражающее краски печали. В подобной, совсем не манерной, форме воплотилась не только духовная сущность Божьего мира, но и национальная красота, как она может быть воспринята русским человеком. Эта красота, словно резонирующая тихую задумчивость и покорность православия, содержала больше от национального характера прекрасного, чем у " союзника", творчество которых отдавало предпочтение реальной жизни с весельем праздников и робко-лиричной задумчивости будней. 

Побывав в 1898 году в Мюнхене, Нестеров сумел сопоставить свои искания с творчеством европейцев. Он посетил выставку Сецессиона, ряд частных галерей и Старую и Новую Пинакотеки. В них он отметил произведения Ф. Штука, А Бёклина, М. Клингера, фон Швиндта. Причем наибольшее внимание художника привлекли работы на религиозные темы. Тем самым Нестеров очертил крут своего интереса: европейский модерн. В письме А. Турыгину он подчеркнул два важных момента. Первое: его работы не сливались с художниками Сецессиона. Они отличались чисто русской принадлежностью: «Мои „Монахи“ делают впечатление оригинальное, хотя, быть может, мало понятное, по свойству нашей природы (здесь весна, вероятно, другая), а также и людей, изображенных на картине».

Разумеется, русское монашество не могло не удивить иностранцев. Что касается природы, то художник нашел субтильную. изнемогающую форму болезненных березок, совпадающую по духу с образами искусства модерна. Второе наблюдение, не менее тонкое, не менее прозорливое, он высказал в отзыве о картине Ф. Штука «Война». «Тут много ума, много уменья извлекать из старого — новое“. Нестеров понимал принципиальную необходимость сохранения традиций. В своем творчестве он наследовал романтизму В. Васнецова, не останавливаясь на его образах, а продлевая и перефразируя их согласно своей творческой задаче.

В картинах «Святая Русь» (1901-1905), «На Руси (Душа народа)» (1914-1916) Нестеров будто устроил смотр сил православия. Явная религиозность замысла отразила, конечно, не всю Русь, а ее, по мысли художника её, лучшую часть. В картине «На Руси» видны известные персоны, чьим идеями руководствовался Нестеров, присутствуют типичные персонажи верующей толпы: монашенки, слепцы, юродивые, крестьяне, в толпе — лица Ф.Достоевского, В.Соловьева. Ближе к краю полотна стоит Л.Толстой. Он не в шествии, а как бы наблюдающий за ним. Лица многих экстатичны, что еще раз свидетельствует о религиозном духе картины, где "вся Русь" оказалась не выраженной. 

Огромное мастерство Нестерова, оперировавшего чистым плотным цветом, позволило ему воплотить красоту природы, красоту человека. «Портрет О. М. Нестеровой-Шретер» ( 1906) — дочери художника — едва ли не лучший портрет начала ХХ века. Сам образ красивой элегантной женщины, данный на фоне светлой задумчивой природы, сливается по настроению со спокойными цветами реки и неба. 

Какую Россию изображал М. Нестеров? Безусловно, православную. Можно добавить, что интеллектуальную. Об этом говорят портреты Л. Толстого (1907), «Автопортрет» (1915), «Философы (Портрет П. А.Флоренского и С. Н. Булгакова)» (1917)‚ «Мыслитель. (Портрет И. А. Ильина)» (1921-1922) и далее, в советское время, целая серия замечательных портретов деятелей культуры

Глубокомыслие изображенных персонажей, их погруженность в серьезные и тяжелые вопросы жизни, мироздания, нравственные и духовные проблемы — к этой осмысленности своего творчества Нестеров пришел еще на заре ХХ века, встретившись с доктором Л. Срединым. Слова художника: «Философия и искусство в лице Средина имеют воодушевленного истолкователя и тонкого ценителям —- перекликаются с мыслями С. Булгакова, П. Флоренского и И. Ильина. Нестеров не только отобразил суть и нравственный облик русских мыслителей, но тем самым раскрыл характерное явление русской интеллектуальной жизни. Пестрое общество начала века имело ярко выраженный уклон в богословие, философию разных толков, и эта множественность интеллектуальных ликов была увидена и осознана художником. Одно перечисление замечательных имен русских философов: Л. Толстой, С. Булгаков, В. Эрн, Б. Вышеславцев, Л. Шестов, Н. Бердяев, В. Соловьев, П. Новгородцев, И. Ильин, С. и Е. Трубецкие, С. Франк, Л. Карсавин, Г. Флоровский и др. — свидетельствует о том, что Нестеров писал портреты не отдельных своих знакомых, а создавал образ российской интеллигенции.

Примечательно, что в картине «Философы» художник обращается к земле Сергия Радонежского. Использован пейзаж Абрамцева, и тем самым философы приобщены не только к природе, вне которой портреты не воспринимаются, но и в равной степени к историческим реалиям древнего Радонежья, к его истории. Пейзаж у Нестерова неразрывен с образом. Сам художник так формировал свое понимание природы. «Люблю я русский пейзаж, на его фоне как-то лучше яснее чувствуешь и смысл русской жизни, и русскую душу». Из этого высказывания ясно, что М. Нестерова привлекала не поверхность жизни в ее многообразии, а углубление в смысл русской действительности. В этом отношении Нестеров был одинок среди художников своего времени, рядом с ним никто не стоял. Его постоянное общение с православными философами обусловлено не только заинтересованностью в ответах на философские вопросы; как художника его привлекали личности, в суть которых он старался проникнуть. Общение с ними художника зафиксировано в письме к А. Турыгину: «Была компания „религиозно-философов“ — с проф. Булгаковым, отцом Павлом Флоренским, Кожевниковым и другими. 

Эти парили в области недосягаемых высот. В этот вечер много пришлось слышать хороших вещей — на другой день‚ поговаривали мудрые речи свои по телефону. Завтра я буду в 3 часа в Москве, а вечером будет кн. Евг Н. Трубецкой — тоже „философ“, но другого толка». 

В нестеровской духовности есть своя специфика. Ее выразил Л. Толстой в споре с дочерью, Т Сухотиной: «Нестеров передает настроение народной души, народной поэзии, чего у Метерлинка нет. В «народной поэзии» скрыто и Национальное мироотношение, с которым духовность неразделима. В отношении оценки «православного духа» нестеровских произведений таится некая загадка. Работы его, особенно «Святая Русь», не дают повода для сомнения в «православности». Именно в «Святой Руси», по признанию многих современников художника, трепетала «душа народа». Между тем тот же Л. Толстой дал картине такую оценку: «Это панихида русского православия. Возможно, таково было прозрение великим писателем социальных и духовных катастроф, откликнувшееся явью 19З0-х годов, а затем отраженное П. Кориным в картине «Русь уходящая».