Книги

С.А. Щербатов — князь, художник, меценат, собиратель художественных коллекций.

Родился в 1875 г. в семье князя Александра Александровича Щербатова, первого московского городского головы, в родовой подмосковной усадьбе близ станции Нара Московско-Киевско-Воронежской железной дороги. Принадлежал к древнему знатному роду: его предками были по материнской линии сподвижник Петра I Ф.М.Апраксин, а по отцовской линии — историк М.М.Щербатов, которому Сергей Александрович приходился семиюродным правнуком.

После окончания Поливановской гимназии, увлекаясь историей, Сергей Щербатов поступил на историческое отделение Московского университета. Разочаровавшись в истории как науке, решил стать художником. В 1890-е гг. учился в частной художественной школе Л.О.Пастернака в Москве, а после окончания университета, в 1898—1901 гг. — у А.Ашбе и И.Э.Грабаря в Мюнхене. Грабарь писал, что С.А.Щербатов «был очень талантлив, живо схватывал малейшие намеки и вскоре так усвоил строение головы, лепку, игру света, что оставил далеко позади других учеников, работавших два года и больше» (7, с. 143).

В 1899 г. С.А.Щербатов на выставке «Мира искусства» экспонировал полотна «Голова старика» и «Красная гостиная». В 1914—1917 гг. работал над оформлением главного зала (зала первого класса) для строящегося здания вокзала Московско-Казанской железной дороги. Выполнил эскизы для пяти настенных панно и плафона потолка; сначала в Петербурге, а потом в усадьбе в Наро-Фоминске в специально построенной мастерской (панно предполагались большого размера) начал выполнять работы в натуральную величину, но вынужден был оставить их из-за начавшихся революционных событий (частично его эскизы использованы для росписи вокзала). Два эскиза — «Город» и «Деревня» — экспонировались в Москве в предреволюционные годы на художественных выставках.

Сергей Александрович много времени отдавал общественной деятельности, организовывал выставки, принимал участие в работе музеев, занимался издательской деятельностью.

В 1902—1903 гг. С.А.Щербатов вместе со своим другом Владимиром Владимировичем фон Мекком устроил в Петербурге постоянно действующий художественный салон «Современное искусство». «Под влиянием членов «Мира искусства», которые много раз говорили о том, что настоящее искусство должно проникать в разные области жизни, — вспоминала Анна Павловна Остроумова-Лебедева, — два москвича — Щербатов и фон Мекк — основали частное предприятие — «Современное искусство». Они решили выставлять образцы прикладного искусства, предметы обстановки, фарфор, вышивки, ювелирные вещи, вплоть до дамских платьев и художественно обставленных комнат. Цель их была — распространять подлинное искусство в обиходе человека» (14, с. 275). В подготовке выставки участвовала группа художников, среди которых одно из первых мест принадлежало И.Э.Грабарю (недаром все предприятие в художественных кругах именовалось «Грабарианой»). «В это увлекательное дело, — отмечал сам Грабарь, — впряглись все мы: Бенуа, Лансере, Бакст, Константин Коровин, А.Я.Головин и я. Приняли творческое участие и «хозяева» — Щербатов и Мекк, интересовавшиеся прикладным искусством, главным образом дамскими нарядами, которые сами сочиняли и комбинировали. Бенуа и Лансере сделали проект стильной гостиной, Бакст — очаровательного будуара, Коровин — комнаты, построенной на мотиве зеленой ржи и васильков, Головин — русского терема, резного из дерева... Щербатов с Мекком сделали комнату на мотив павлиньего пера» (7, с. 184—185).

Выставка не оправдала в полной мере ожиданий устроителей. Ни одного заказа на изготовление стильной обстановки получено не было. В дальнейшем в салоне устраивались и другие выставки, в том числе художников К.А.Сомова, Н.К.Рериха, японских графиков, французского ювелира Рене Лалика.

Вся жизнь Сергея Александровича была теснейшим образом связана с Москвой. Непродолжительное время он жил в Петербурге (1901—1903 гг.), но, потерпев неудачу с художественным салоном, после 1903 г. окончательно поселился в Москве. «К Москве, — признавался он впоследствии, — я привязан крепкой традицией и моей любовью, нежной и глубокой, к самому обаятельному в те времена городу, единственному в мире по особому и трудно передаваемому очарованию. Только Константинополь и Севилья, во многом схожая с Москвой, производили подобное впечатление. Все русское мое нутро питалось Москвой, с годами крепло и художественное сознание того, что в Москве было необычного и единственного по красоте» (18, с. 11).

С.А.Щербатов занимал видное место в художественной жизни Москвы предреволюционных лет, был хорошо знаком со многими художниками, писателями, критиками, меценатами, коллекционерами: С.Т.Морозовым, С.И.Щукиным, П.И.Харитоненко, С.И.Мамонтовым, И.С.Остроуховым. «По внешности князь Щербатов, — вспоминал художник А.Н.Бенуа, — являл собой настоящий тип аристократа (московской складки) — огромный, тяжелый (стулья под ним трещали и даже подламывались), с явной склонностью к тучности. Держал он себя необычайно прямо и нес голову не без сановитой важности. Самый его типично московский (но дворянский, а не купеческий) говор с легким картавленьем имел какой-то наставительно барский оттенок, говорил он медленно, с расстановкой, причем старался выказаться во всех смыслах «европейцем» и человеком наилучшего общества, но не петербургского жанра, а именно исконно московского» (2, с. 373).

В 1911 г. С.А.Щербатов вместе с И.Э.Грабарем, В.А.Серовым и П.Д.Долгоруковым вошел в жюри конкурса на составление эскиза памятника С.А.Муромцеву в Москве. После смерти В.А.Серова в 1911 г. Сергей Александрович избран членом Совета Третьяковской галереи. Он был членом Общества друзей Румянцевского музея, входил в состав финансового совета Училища живописи, ваяния и зодчества. В 1917—1918 гг. входил в Совет по делам искусств и в Союз деятелей музеев и частных хранилищ в Москве. Сергей Александрович владел крупным художественным собранием, которое состояло как из лично им собранных коллекций, так и доставшихся по наследству. Фамильное собрание включало мебель, предметы убранства (ковры, канделябры), фарфор, графику, картины. Особую историко-художественную ценность имела портретная галерея, представлявшая как род Щербатовых начиная с петровских времен, так и царских особ в произведениях западноевропейских и отечественных мастеров. К числу уникальных предметов щербатовского собрания следует отнести альбом бабушки Софьи Степановны Щербатовой, урожденной Апраксиной, в котором были собраны автографы (стихи, ноты, рисунки) ее современников: А.С.Пушкина, В.А.Жуковского. Н.В.Гоголя, П.А.Вяземского, Е.А.Баратынского, Ф.И.Тютчева, И.С.Тургенева, А.Мицкевича, Полины Виардо, Ференца Листа, Джоаккино Россини, рисунки К.П.Брюллова, О.А.Кипренского.

Увлечение коллекционированием пришло к С.А.Щербатову в 1890-е гг., когда он учился в Мюнхене. И первые им собранные коллекции включали японские гравюры и чучела птиц. В те годы в Европе был культ китайского и японского искусства. Сергея Александровича привлекла гравюра. «Во время моего пребывания в Мюнхене, — писал он в мемуарах, — я с Грабарем очень увлекался собиранием старинных японских гравюр по дереву» (19, с. 174). Целые часы проводил он в антикварных лавках, выискивая листы любимых мастеров — К.Утамаро, Иерошигэ и особенно К.Хокусая. В тех же лавках приобретал он чучела птиц и бабочек, размещая их под большим четырехугольным ящиком-витриной так, словно они порхали вокруг ветвей сухого дерева. С детства он любил птиц, и во всех его квартирах на окнах были устроены вольеры для пернатых.

Вернувшись из Мюнхена, С.А.Щербатов поселился в Петербурге, и здесь зародилась его живописная коллекция. В 1901 г. И.Э.Грабарь подарил ему картину «Подмосковная усадьба». Основные же свои приобретения собиратель делал на выставках. В 1903 г. он приобрел на выставке «Мира искусства» в Петербурге эскиз картины М.А.Врубеля «Демон поверженный»; в 1905 г. купил картину Ф.А.Малявина «Две бабы» («Крестьянки»), экспонировавшуюся на выставке «Союза русских художников».

Рассказывая о проходившей в Петербурге выставке «Союза русских художников», И.С.Остроухов в письме к А.П.Боткиной от 6 января 1905 г. писал: «...превосходных баб Малявина (все говорят, что они выше «венецианских») покупает Щербатов, гидируемый Рерихом, за 10000 р., он же приобретает его рисунки, платя по 500 р. вместо объявленной цены 200 р., чудную (говорят, и верю) жемчужную раковину Врубеля за 2000 вместо объявленной 1000, Грабарей, Сомовых и tutti quanti (всех прочих (итал.). — Прим. авт.). Объявляет во всеуслышание, что решил составлять коллекцию современного русского искусства с целью принести ее в дар городу Москве» (3, т. 1, с. 267).

В коллекции С.АЩербатова были представлены такие произведения русских художников начала XX в., как «Поцелуй» А.Н.Бенуа, «Гамлет и Офелия», «Голова Христа», «Жемчужина» М.А.Врубеля (всего в собрании было пятнадцать работ этого художника), «Спящая в кошаре» П.В.Кузнецова, «На Рижском взморье» М.В.Леблана, «Михайловская улица в Новгороде», «Свадебный поезд в Москве (XVII столетие)» А.П.Рябушкина, «Натюрморт. Вазы и цветы» Н.Н.Сапунова, «Детская» К.А.Сомова, «Летний пейзаж», «Бабье лето» С.Ю.Судейкина и др. Владелец коллекции из русских художников особенно выделял В.И.Сурикова и М.А.Врубеля.

Собирал Сергей Александрович и иконы. Древнерусскую живопись он открыл для себя случайно и в мемуарах посвятил этой коллекции особое место. Собирать иконы он стал с 1909 г. одновременно с И.С.Остроуховым. В доме Остроухова он познакомился с Черногубовым, а через него — со священником-собирателем, жившим на окраине Москвы. «Я был совсем потрясен всем виденным у священника, — напишет он позднее в мемуарах. — Словно некая пелена спала с глаз, прозревших и изумленных в это время. Русское, родное иконное искусство сразу стало в ряд с высшими произведениями мирового значения Равенны, лучших фресок итальянских соборов, лучших примитивов» (19, с. 202—203).

В основу коллекции древнерусской живописи легли две иконы XVI в. новгородской школы — «Сошествие во ад» и «Знамение», а также «целый ряд маленьких продолговатых икон в золотой оправе, изъятых из старинных Царских Врат, тончайшего письма по золоту» (19, с. 202). В дальнейшем Сергей Александрович приобретал иконы «со строгим разбором». Торговцы старинными досками нередко приносили ему иконы прямо домой. Вновь поступающие раскрывал Щербатову иконник-реставратор Чириков. Коллекцию древнерусской живописи Сергей Александрович полюбил более всего и поместил в свой рабочий кабинет.

Кроме живописи Сергей Александрович собирал и графические произведения. Он владел большой коллекцией графики. Ему принадлежали, к примеру, иллюстрации К.А.Сомова к поэме А.С.Пушкина «Граф Нулин», рисунки Б.Д.Григорьева.

Несмотря на стремление Сергея Александровича пополнять коллекцию преимущественно произведениями русской школы, в его собрании были представлены и Западная Европа, и Восток, в основном произведения графического и декоративно-прикладного искусства. В коллекции графики видное место занимали гравюры японских художников. В коллекции фарфора были представлены работы китайских и западноевропейских мастеров. В течение многих лет Сергей Александрович собирал вазы из стекла работы французского мастера Э.Галле, а когда тот умер, коллекционер приобрел у вдовы все его личное собрание. Покупал он и скульптуры работы французского мастера А.Майоля. Была у него также античная мелкая пластика (танагрские статуэтки) и китайская старинная бронза.

«Собирая исключительно произведения русских художников, приобретая весьма редко старинные картины, — отмечал коллекционер в мемуарах, — я заплатил все же раз щедрую дань современному французскому искусству, приобретя для своей галереи первоклассную вещь Ренуара, лучшей французской эпохи, портрет очаровательной молодой девушки, под названием «La bonne de chez Dubai» («Портрет кельнерши» (франц.). — Прим. авт.) (19, с. 329).

По свидетельству А.Н.Бенуа, Щербатов в начале 1900-х гг. получил большое наследство и горел «желанием пожертвовать «сколько будет нужно» на процветание отечественного искусства» (2, с. 373). «Обосновавшись прочно в Москве, — писал коллекционер в своих записках, — я решил построить в ней большой дом и оставить некоторую художественную память о себе, сделав из этого здания художественную ценность и дав ему после своей смерти особое назначение» (19, с. 219). Уже давно он вынашивал идею о доме-музее личных коллекций и с большим воодушевлением приступил к его созданию, когда появилась возможность.

В Москве С.А.Щербатов с 1903 г. снимал квартиру в доме Князевой на Новинском бульваре. Однажды он оказался на чердаке дома и был поражен открывающейся из окна панорамой. Будущий дом-музей он решил выстроить непременно рядом. Ему удалось приобрести возле владения Князевой земельный участок, и под его наблюдением в 1910-е гг. на Новинском бульваре возвели оригинальный особняк-музей. Строительство его было завершено в 1913 г.

Этот громадный необычной архитектуры особняк стал одной из московских достопримечательностей. «Главный фасад, — писал об этом доме М.В.Нестеров, — был обращен к Новинскому бульвару, задний — к берегам Москвы-реки, с перспективой на далекие Воробьевы горы. Стиль дома — модный тогда ампир. Все, что можно было использовать в смысле материала, было Тамановым сделано. Тут был и дворик со львами, и античные статуи, и трельяж с вьющимся диким виноградом, и княжеский герб над аркой во внутренний дворик» (12, с. 333).

Архитектор А.И.Таманов за щербатовский особняк получил первую премию Академии художеств, а Московская городская дума постановила заказать Е.Е.Лансере (он выполнял всю отделку фасадов) каменный барельеф с изображением Георгия Победоносца, чтобы установить его на фасаде здания, украсившего Москву.

Дом был шестиэтажным. Центральную его часть занимала квартира Щербатова. Все комнаты обставлены с учетом задуманного Щербатовым «особого назначения» здания. Художественные коллекции размещались везде, начиная с прихожей. Их было так много и отличались они таким разнообразием, с таким вкусом расставлены, что гости, бывавшие в доме на Новинском, каждый раз открывали для себя что-нибудь новое. В доме были отдельные помещения для картинной галереи и для портретной, два зала отведены под библиотеку. Две комнаты отделали и украсили известные русские художники, принимавшие участие в выставке «Современное искусство». По свидетельству И.Э.Грабаря, «комнату Бенуа и Лансере, а также будуар Бакста Щербатов перевез к себе в Москву, в дом, выстроенный им вскоре по проекту А.И.Таманова на Новинском бульваре» (7, с. 187).

Стены портретной комнаты были увешаны картинами почти сплошь. Здесь висели парные портреты — бабушки Софьи Степановны и дедушки Алексея Григорьевича Щербатовых, выполненные в Париже Латуром. При этом портрет А.Г.Щербатова, генерал-губернатора Москвы и героя Отечественной войны, написан на фоне московского пожара 1812 г. Кисти Латура принадлежал и портрет Ольги Голицыной, сестры А.Г.Щербатова. Портрет прабабушки выполнен французской художницей Виже-Лебрен, а прадедушки, С.С.Апраксина, — австрийским художником И.Б.Лампи. Украшали портретную старинные канделябры, люстра времен Директории, и даже ковер на полу был эпохи Екатерины II. Здесь же помещался стол XVIII в., выполненный из бронзы, с мраморным верхом и итальянской (флорентийской) мозаикой. Портреты висели и в других парадных комнатах особняка.

В гостиной находились портреты историографа М.М.Щербатова, Дмитрия Мамонова (работы Аргунова), императрицы Елизаветы. Здесь же стоял бюст Павла I работы Шубина. Особенно выделялся портрет великой княгини Екатерины Алексеевны. Вся мебель здесь была старинной: выполненная из черного дерева с позолотой, она когда-то служила украшением особняка на Лубянке, принадлежавшего графу Ф.В.Ростопчину, и была куплена у него С.С.Щербатовой.

В будуаре жены Сергея Александровича, Полины Ивановны, размещался старинный фарфор отечественного и западноевропейского производства: изделия Императорского фарфорового завода и редкий сервиз Веджвуда. Здесь же был старинный камин.

Кабинет Сергея Александровича располагался на последнем этаже, окаймленном стеклянной террасой, откуда разворачивалась изумительная панорама «на Москву, на Нескучный, Воробьевы горы, на села и деревни, примыкающие к Первопрестольной со всех сторон» (12, с. 333). «На вышке», как владелец называл свои апартаменты, стояла мебель павловских времен, висели портрет бабушки работы О.А.Кипренского, картина Алексеева «Водопад в Тиволи», находился китайский фарфор. Центральное место занимала коллекция икон, отчего друзья называли кабинет «святая святых». Рядом с иконами висел рисунок, изображающий Богородицу с младенцем, который М.А.Врубель выполнил для иконостаса Кирилловского собора в Киеве.

Рядом с кабинетом в длинном узком помещении с верхним светом и единственным окном в торцевой стене располагалась картинная галерея. Здесь экспонировались картины русских художников начала XX в., собранные С.А.Щербатовым. Центральное место занимали любимые картины князя — «Две бабы» Ф.А.Малявина и «Жемчужина» М.А.Врубеля. Они были, по определению коллекционера, «гвоздями собрания». Картинам Врубеля отдали значительную часть стены. Обращали на себя внимание портрет Шаляпина работы А.Я.Головина, ранние работы из истории Древней Руси Н.К.Рериха. Пол в галерее устилали старинные персидские ковры, а между картинами на специальных столах и комодах были расставлены многочисленные произведения искусства, в том числе коллекция ваз Галле, скульптуры Майоля, китайская бронза, полихромные танагрские статуэтки.

Коридор, соединявший кабинет с картинной галереей, — сплошь завешан гравюрами. В спальне по всем стенам — красочные литографии с видами Москвы. Здесь же располагалась коллекция фарфора русских заводов Гарднера и Попова. В музыкальном зале за эстрадой висела картина А.Н.Бенуа «Поцелуй», между колоннами стояли большие мраморные вазы.

С.А.Щербатову удалось выполнить первую часть своего плана: построить оригинальное здание и свою квартиру превратить в музей. Но кроме его квартиры в этом огромном доме находились комнаты, которые хозяин на первых порах намерен был сдавать в аренду, а в будущем также превратить в музейные.

«Меня обычно удручал и подавлял вид музеев, и наряду с интересом и любопытством, которое естественно вызывает любое собрание исторических и художественных ценностей, я при обходе музейных залов испытывал какое-то особенное чувство тоски и грусти, трудно словами объяснимое, — писал Сергей Александрович на склоне лет. — Удручало меня и скопище предметов в общей массе из частных собраний, завещанных умершими владельцами, ими любимых, с толком и с известной идеей собранных и утративших, будучи приобщенными к массе окружающих их экспонатов, духовную связь с вложившим некогда свою душу в любимое свое собрание бывшим собирателем-владельцем» (19, с. 338).

«Каждое ценное частное собрание, — размышлял далее С.А.Щербатов, — представляет собой «исторический» интерес в иной плоскости, заключая в себе «психологический интерес». Оно выявляет лицо собирателя, отражая его индивидуальный духовный мир, его потребности.

Высказанные здесь мысли, соображения и чувства легли в основу той идеи, с которой я собирался, строя свой дом, завещать его городу Москве. Он должен был со временем наименоваться: «Городской музей частных собраний» (19, с. 339). По мнению Щербатова, подобных музеев в мире еще не было.

Идея Щербатова нашла поддержку как у городских властей (ее принял городской голова Гучков), так и у коллекционеров. И как сообщает мемуарист, три владельца ценных собраний (фарфора, икон, нумизматики) изъявили желание поместить свои коллекции вместе с библиотеками, подобранными по той же теме, что и коллекции, в этот музей. По условиям, выработанным самим Щербатовым, коллекция поступала целиком в том виде, как ее жертвовал собиратель, и располагалась в комнате-ячейке как бы изолированно от других собраний. При этом, по желанию владельца, выставлялись и другие вещи, передаваемые им (картины, ковры, светильники) для убранства комнат. Рядом с коллекцией, в тех же комнатах, выставлялась библиотека, причем библиотекой могли пользоваться все посетители как для справок, так и просто из желания посмотреть ту или иную книгу. Обязательно на видном месте должен был помещаться портрет или бюст коллекционера.

Свои личные апартаменты «на вышке», столовую и музыкальный зал Сергей Александрович предназначал для культурно-художественного центра, своего рода клуба. Впрочем, такую роль особняк Щербатова начал выполнять сразу, как только был обустроен. В доме С.А.Щербатова не раз проходили собрания художников группы «Мир искусства» во главе с А.Н.Бенуа. На встречах бывали А.Я.Головин, В.А.Серов, К.А.Коровин и другие представители московской художественной интеллигенции.

В доме на Новинском бульваре В.А.Серов работал над своим последним произведением — портретом княгини Полины Ивановны Щербатовой. «Жена была поставлена посреди комнаты в дымчатого тона шелковом платье, — вспоминал С.АЩербатов. — Она стояла у большой мраморной вазы теплого тона екатерининской эпохи с золоченой бронзой, на стильном пьедестале той же эпохи. На вазу была закинута обнаженная рука. С фоном, где краснел вдали сенаторский мундир историка кн. М.М.Щербатова в белом парике на огромном портрете екатерининской эпохи, в стильной золотой старинной раме, красиво сливалась вся гамма красок платья, золотых волос, белоснежных плечей и рук, нежного румянца лица, нитей жемчугов и вазы нежно-абрикосового тона с золотом. Все вместе было восхитительно красиво, равно как и поющие линии фигуры в этой позе» (3, т. 1, с. 665). Вскоре после смерти художника рисунок оправлен С.А.Щербатовым в раму со стеклом и медной дощечкой с гравированной надписью: «Последняя работа В.А.Серова». Это произведение было принесено владельцем в дар Третьяковской галерее.

Полностью осуществить свою идею создания «Городского музея частных собраний» С.А.Щербатов не успел: «...не по моей вине, а по вине суровой трагичной действительности и тех, на совести которых столь много разбитых надежд» (19, с. 342).

Летние месяцы С.А.Щербатов проводил в своем имении Наро-Фоминское. Здесь летом 1902 г. у него гостил И.Э.Грабарь, с которым они были в дружеских отношениях.

Вскоре после октябрьского переворота С.А.Щербатов эмигрировал; жил во Франции, затем переехал в Соединенные Штаты Америки. В годы жизни за рубежом он написал мемуары, в которых воссоздал многие интереснейшие страницы художественной жизни Москвы первых десятилетий XX в. В его книге даны живые сцены московской жизни, выведены портреты меценатов, собирателей и коллекционеров.

С.А.Щербатов умер в 1962 г., предположительно в Нью-Йорке.

Как пишет в своих мемуарах Сергей Александрович, Москву Щербатовы покинули по настоянию художника М.В.Нестерова, принесшего известие о начале голодных бунтов и погромах. «Мы молниеносно приняли решение и, быстро уложив самое ценное (картины, гобелены, художественные вещи, лучшие книги, бронзу, фарфор), отправили на хранение в подвалы Исторического и Румянцевского музеев» (19, с. 393—394). Судьба коллекций, попавших в революционные годы в музеи на временное хранение, была типична: после выхода в свет Декрета о национализации частное художественное имущество становилось государственной собственностью. Часть вещей стала собственностью тех музеев, где они нашли временное пристанище, а в подавляющем большинстве случаев они, потеряв имя своего прежнего владельца, вливались в Государственный музейный фонд. Отсюда отдельные предметы попадали в столичные и периферийные музеи, часть — либо в Антиквариат на продажу, либо для обустройства кабинетов, приемных и квартир представителей новой власти. Немало вещей было похищено, а еще больше просто погибло.

Из коллекции икон С.А.Щербатова только одна — «Троица Ветхозаветная» (та самая, что висела у владельца в кабинете над письменным столом) — попала в Третьяковскую галерею: сюда она перешла в 1930 г. из Государственного Исторического музея. В 1940 г. Третьяковская галерея приобрела икону «Богоматерь Вертоград заключенный», тоже из собрания С.А.Щербатова. Из его картинной галереи всего 12 работ попали в Третьяковскую галерею, в том числе столь любимые Щербатовым врубелевские картины. Причем восемь работ поступили туда в 1925 г. из Румянцевского музея, а четыре — в 1927 г. из Государственного музейного фонда. (До 1917 г. — в 1913 г. — С.А.Щербатов продал Третьяковской галерее картину А.П.Рябушкина «Свадебный поезд в Москве (XVII столетие)».) Из богатого портретного собрания коллекционера в музее оказалось только большое полотно с изображением Екатерины Алексеевны. Кроме того, ряд картин из щербатовского собрания находится ныне в Башкирском художественном музее им. М.В.Нестерова, во Всероссийском музее А.С.Пушкина в Петербурге.

Как указывает С.А.Щербатов, картина О.Ренуара вначале оказалась в Щукинской галерее, а затем попала в Америку.

В 1920-е гг. «дворец-музей» на Новинском бульваре был передан под жилье работникам «Трехгорной мануфактуры»; он утратил большую часть своей художественной отделки как на фасадах, так и в интерьерах (ныне дом 11). Узнав об этом, С.А.Щербатов писал в мемуарах: «...московский дом в полном смысле слова был «храмом искусств», с его отделкой и его художественным содержанием, он был предназначен стать общественным храмом искусства — а что с ним ныне?» (19, с. 396). Щербатовская подмосковная была разграблена, на месте сгоревшего усадебного дома выстроен кинотеатр.

Двадцать четвертого января 1994 г. в Москве был открыт Музей личных коллекций как отдел Государственного музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина. К сожалению, устроители его не посчитали нужным вспомнить имя Сергея Александровича Щербатова, который почти восемьдесят лет тому назад не только первым высказал идею подобного музея, но и частично осуществил ее, и только революция 1917 г. не позволила ему довести начатое дело до конца.

 

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

 

1. Антонова В.И., Мнева Н.Е. Каталог древнерусской живописи. — М., 1963. — Т. 1. — С. 199; Т. 2. - С. 391.

2. Бенуа А.Н. Мои воспоминания. — 2-ое изд. - М., 1990. - Кн. 4—5. - С. 312-315, 377, 383, 391, 438-439, 690, 693.

3. Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников. — Л., 197]. -Т. 1. - С. 225, 230, 238-239, 267, 483, 537, 590, 658-672; Т. 2. - С. 329.

4. Валентин Серов в переписке, документах и интервью. — Л., 1989. — Т. 1. — С. 254, 391, 396-397, 422, 432; Т. 2. - С. 24.

5. Врубель М.А. Переписка. Воспоминания о художнике. — Л., 1976. — С. 247, 282, 352.

6. Государственная Третьяковская галерея: Каталог живописи XVIII—начала XX века (до 1917 года). — М., 1984. — С. 39, 111, 114, 240, 255, 407,417, 439, 447, 450.

7. Грабарь И.Э. Моя жизнь: Автомонография. - М.-Л., 1937. - С.142-143, 184-187.

8. Грабарь И.Э. Письма 1891 — 1917 гг. — М., 1974. - С. 117, 121, 125, 138-140, 149, 276— 277, 284-285, 309-312, 316-317, 349, 355-357, 363, 365, 368, 431-433, 445, 448.

9. Грабарь И.Э. Письма 1917 — 1941 гг. -М., 1977. - С. 244, 295.

10. Лапшин В.П. Художественная жизнь Москвы, и Петрограда в 1917 г. — М., 1983. — С. 394.

11. Нестеров М.В. Воспоминания. —М., 1985. - С. 313, 336-337, 340-341.

12. Нестеров М.В. Давние дни: Воспоминания. Очерки. Письма. — Уфа, 1986. — С. 332-333.

13. Нестеров М.В. Из писем. — Л., 1968. -С. 199,402.

14. Остроумова-Лебедева АЛ. Автобиографические записки. — М., 1974. — Т. 1. — С. 566, 587.

15. Северюхин Д.Я., Лейкинд О.Л. Художники русской эмиграции: 1917—1941: Биографический словарь. — По., 1994. — С. 535—536.

16. Федосюк Ю. Москва в кольце Садовых: Путеводитель. — М., 1983. — С. 368.

17. Шлихтер М.С. Выставка «Современное искусство» 1903 года в Петербурге // Панорама искусств. - М., 1986. - Вып. 9. - С. 309-320.

18. Щербатов СЛ. Московские меценаты // Памятники Отечества. — 1993. — N29. — С. 11—19.

19. Щербатов С.А. Художник в ушедшей

России. — Нью-Йорк, 1955.