Михаил Агеев

Народный художник России

Альбом «Живопись и графика»    

 Творческая судьба Михаила Сергеевича Агеева является примером бескорыстного подвижнического служения искусству. Его пейзажи средней полосы России отличаются особым поэтическим видением мира, восторженным преклонением перед красотой родной природы.    

Из года в год, с первыми лучами солнца, с первыми признаками весны с этюдником на плече выходит он в заповедные луга и леса. Вновь и вновь встречается со своими старыми друзьями в деревнях и сёлах Ивановской земли. Самое обыкновенное, привычно повседневное предстаёт в полотнах живописи светло одухотворенным и значительным, вдумчиво и неторопливо сплетает художник в красочных полотнах щедрое многообразие говорящих сердцу примет, создавая поэтическую летопись родного края.   

Михаил Сергеевич Агеев родился в 1918 году в городе Иваново-Вознесенске. Его отец Сергей Иванович вскоре после революции приехал в Иваново-Вознесенск из Москвы, где выучился вышивальному делу. Трудно было начинать жизнь в незнакомом городе, и он, как человек получивший ремесло, открыл приём заказов на машинную вышивку штор, платьев и других изделий женской одежды.   

Мать Агеева умерла рано, Миша воспитывался у бабушки и родственников матери. Отец с утра до вечера работал, и мальчик был предоставлен самому себе.   

“Детство моё — вспоминает художник — протекало в непосредственной связи с природой, зимой катался на лыжах, а летом в жаркие дни бегал с мальчишками купаться на реку Уводь, что протекала недалеко от дома у фабрики Гарелина на окраине города”.   

Горе всегда приближает человека к Богу, и может быть именно неожиданная гибель матери пробудила в душе отца Миши чувство религиозности, он стал часто ходить в церковь, беря с собой сына.   

Кресто-Воздвиженский храм находился в центре города и был его украшением, внутреннее убранство церкви, волшебное пение завораживали, вероятно оттуда и пошла его тяга к прекрасному. Особенно мальчику нравилось смотреть на потолок и стены храма, украшенные картинами из жизни Христа.   

Михаил Сергеевич вспоминает: “Нельзя сказать, что меня с малых лет тянуло рисовать, рисовал как все дети, не лучше и не хуже. Объектом изображения были дома, лошади, деревья, но о том, чтобы стать художником я и не мечтал...”   

Но вот миновало восемь лет, наступила школьная пора. Миша учился старательно, особенно любил уроки рисования и пения, вечерами посещал кружки изобразительного искусства и музыки, учился играть на мандолине. “К этому периоду относятся мои первые попытки рисовать с натуры, многое у меня не получалось, а рядом не оказалось того, кто мог бы мне помочь советом” — вспоминает художник.    

В это время Миша стал посещать художественное училище, которое в то время находилось в нашем городе на улице Станко. Это было старое полуподвальное помещение бывшей конюшни, в двух небольших комнатах было тесно и холодно. Как ни старался сторож дядя Ваня протопить печь, она не могла согреть это холодное старое кирпичное  помещение. Но несмотря на неблагополучные условия в училище царила атмосфера взаимопонимания и доверия, её поддерживали увлекательные беседы преподавателей с учениками. Говорили о методах творчества и о технике живописи, об истории искусства, о совместных поездках на пленэр.    

По собственному признанию, рисовавший и писавший красками в художественном училище М. С. Агеев — начал свои путь пейзажиста встретив опытных наставников, личность и уроки которых оставили неизгладимый след в дальнейшей творческой жизни. Постоянные уроки живописи, рассказы о значении пейзажа  сблизили  его с такими  педагогами, художниками как М. С. Пырин,  А.Л. Кузнецов, И.Н. Нефёдов‚окончательно определили обращение к пейзажу ,связав для него само понятие искусства со способностью постигать и передавать жизнь, настроение и красоту русской природы.   

Родина каждому из своих сыновей определила свою судьбу. Армейская судьба Михаила Агеева оказалась связана со службой в войсках, находившихся в глубоком  тылу на Колыме. Он проходил службу в городе Магадане,  имея звание зам. политрука.  

После окончания войны М. С. Агеев возвращается в родной город.  Целеустремлённость творческих интересов в послевоенный период проявляется с новой силой. В это время особое место в творчестве художника занимают этюды, он много работает на пленэре, собирая материал к будущим картинам. Этюды очень искренне написаны, как бы на одном дыхании, они как чистые ручейки вливаются в дальнейшею полноводную реку его творчества (“Последние грозы”, “Молодой месяц”, “В верховьях Камы”, “Пристань в Юрьевце”, “Утро ранней весны” и другие).   

В послевоенные годы знаменательной оказалась встреча с Антониной Андреевной Исаевой, героической женщиной, которая  прошла по дорогам Великой Отечественной войны, спасая и выхаживая раненых бойцов и командиров в военных госпиталях. Антонина Андреевна стала для Михаила Сергеевича не только другом, женой, но и единомышленником.     

В начале 50-х годов Михаил Сергеевич переходит работать в Товарищество художников, принимается в члены Ивановской творческой организации. Сочетая сложную организационную работу секретаря местной партийной организации с занятием творчеством, он много ездит на этюды, собирая материал для будущих картин.    

Одно из первых заметных произведений художника “Лес — новостройкам” написано в 1951 году на Волге, где он работал с художником Вячеславом Фёдоровым. Картина экспонировалась на Всесоюзной выставке в Москве в Третьяковской галерее, но, несмотря на определённый успех, особого восторга у самого автора картина не вызывала. Он чувствовал, что это дань конъюнктуре. Сначала он назвал работу просто “Лес — новостройкам”, а товарищи задавали вопрос: “А где пафос социалистического строительства, где приметы преображения Волги руками советского человека?” Так появилось название, подредактированное в духе времени: “Лес — новостройкам коммунизма”.       

“...Мне всегда казалось‚ что для многих искренних художников, от природы наделенных обострённым чувством красоты и при этом - биологическим конформизмом, пейзаж является «территорией» некоей «внутренней эмиграции". Разве во времена общественных бурлений многих пейзажистов не обвиняли в уходе от действительности, в нежелании воспевать труд освобождённых людей?" — вспоминает художник. Михаил Сергеевич Агеев при всём своём общественном темпераменте, внутренне человек неспешный, несуетный, склонный к созерцанию и уединению, но эта склонность всегда сочеталась в нём с самой искренней верой в то, что изобразительное искусство способно на чудеса, способно воспитывать людей и просветлять их души. Может быть именно сочетание этих качеств, впереди которых идёт безусловный талант, и сделало Агеева одним из ярчайших наших художников- пейзажистов.     Михаил Сергеевич Агеев не стремился догнать изменчивую и капризную художественную моду, однако произведения его всегда современны, ибо современно всё, что близко человеку, пробуждает в нём добрые чувства, помогает ощутить себя в подлинном родстве с природой.   

Очень рано, ещё в 1951 году он был включён в группу маринистов в творческом объединении им. Коровина. Во время работы в Крыму у Михаила Сергеевича Агеева возникали новые образы незнакомой природы. Его этюды, пейзажи носили в то время общие сиюминутные представления о природе изображаемой местности. Художник ощущал этот недостаток и ещё неоднократно посещал Крым, чтобы более проникновенно передать внутренний мир крымской природы (“Цветёт миндаль", “Прибой"‚ “Скалистый берег", “В Артеке").    

Большое удовлетворение получил Агеев от работы с такими известными художниками  как В. Мешков,   И. Титов, Б. Яковлев, которые жили и работали в то время в Гурзуфе.     

Всесторонне знакомясь с жизнью и творчеством Агеева, ощущаешь значительный сдвиг в дальнейшем развитии его искусства. Конечно нельзя разделить его творчество на какие-то периоды, но каждая работа в жанре пейзажа автобиографична и несёт отпечаток своего времени.   

Пейзажи родной среднерусской полосы Агеев писал на протяжении всей своей жизни. Внимательный наблюдатель, он создавал поэтический образ русской природы‚ соединивший в себе привольность широких лесных просторов, трогательную прелесть весеннего пробуждения земли (“Весенние дали”, 1969 г.). Эта картина может служить примером пейзажной лирики Агеева. Она экспонировалась на Всесоюзной художественной выставке и была приобретена Русским музеем в Ленинграде.     

Чувство гармоничной полноты бытия находит воплощение но многих полотнах Агеева.      «Солнечный март»- пейзаж по колориту, весеннему настроению убедительно передаёт радостное мажорное состояние первых дней весны, ему присущи обобщающая цельность образа, единое поэтическое дыхание, знакомое каждому ощущение обновления. Состояние природы передано не только колоритом и синими тенями от белых берёз, весна отражена и в радостном настрое ребят, идущих в школу.  Произведения Агеева могут быть разделены на два близких и всё же самостоятельных ряда: один из них по преимуществ живописен, другой несёт более графический характер. Цветовое пятно в обоих случаях играет доминирующую роль.    

Михаил Сергеевич создавал свой собственный оригинальный жанр пейзажа с эмоциональным настроем и поэтической окраской. Художник много ездил по стране и каждый раз привозил всё новые и новые произведения. В результате поездки на Урал появились работы “На Южном Урале”, “Река Чусовая”, “В верховьях Камы” и ряд других. В них живописец сумел передать настроение и колорит Урала. Возвышенное и содержательное переживание природы, которое ярко проявилось в работах, посвящённых Уралу, на многие, многие годы стало камертоном творчества живописца. Этому способствовали встречи с таким художником, как В.В. Мешков, который, по образному выражению А. Федорова — Давыдова, являлся “живым носителем традиций пейзаж-настроение”.        

Особенно интересной была поездка художника в Переславль-Залесский и Ростов-Ярославский. Там он создавал пейзажи, показывающие красоту старейших русских городов, оригинальной древней архитектуры. Был собран большой этюдный материал (“На реке Трубеж”, “Лошади”,  Посёлок рыбаков”), а затем написана картина “Весна в Переславле”.     Много внимания было уделено Волге с городами Юрьевец и Плёс. Пейзажи волжского цикла, такие как «Пристань в Юрьевце”, близки к бытовому жанру, в котором простая будничная жизнь старинного русского города органично сливается с пейзажем. Так же “заселена”  картина “Базарная площадь в старом Плёсе”, в которой,  показывается город с высоты птичьего полёта. Художник акцентировал внимание на залитых солнцем зданиях — колокольне, церкви, торговых рядах, ярко выделяющихся на фоне тёмной воды и уходящего к горизонту другого берега Волги. Картина “Пристань в Юрьевце” демонстрировалась на 18-й областной художественной выставке. Это большой жанровый пейзаж, посвящённый быту старинного волжского города: вечерние лучи, позолотившие настил причала, лодки у берега, фигуры людей в пёстрых одеждах, бетонированная коса дамбы вдали. Неторопливый ритм жизни маленького приволжского города ощущается и в  лениво стоящих у причала лодках, и в силуэте «газика», стоящего у перил трапа, и в группах сидящих женщин, ждущих парохода.     

Отдавая дань французам ,художникам импрессионизма и другим западным мастерам ,художник Агеев формировался в традициях истинно русского искусства и центральное место в его творчестве отведено пейзажу средней полосы России. Ему всегда хотелось подчерпнуть свежие впечатления, ощутить новизну природного окружения и сравнить увиденное с природой родного края.    

Осенью 1966 г. с художниками М. Уткиным и Е. Комаричёвым Михаил Сергеевич путешествовал по заповедным местам Карелии. Маршрут путешествия по «стране тысячи озёр» начинается с Петрозаводска, откуда часто выезжали ближе к озёрам в посёлок Косылма-Соломенный на берега Свято-озеро, Пинч-озеро и в другие рыбацкие деревни. Объектами рисунков и этюдов становились извилистые озёрные берега, устойчивые привычные к любой непогоде бревенчатые дома, обточенные ветрами и дождями, девственные гигантские валуны, сети и рыбацкие лодки- всё было необычно, всё хотелось запечатлеть в памяти, всё это отражено в пейзаже «Голубые озера Карелии», «Рыбацкий посёлок», в этюдах Карелии (1966 г.).  В этих небольших по размеру картинах и этюдах, написанных с натуры, чувствуется внутренняя законченность, цельность впечатления6 потенциальная самостоятельность образа.    

Живопись карельского цикла высветляется, приобретает фресковую монументальность и лирическую утончённость. Именно этими качествами отмечено одно из лучших произведений художника- «Весенние дали»,приобретённое  Государственным Русским музеем в Санкт-Петербурге.  

Эпический по форме пейзаж как бы соткан из множества интимно-лирических деталей- это спокойная поверхность водной глади переднего плана с отражением хоровода берёзок, опушившихся молодой листвой, плавный ритм удаляющихся к горизонту разномасштабных групп деревьев, тревожная тёмная зелень елей, вертикали которых уравновешивают композицию картины.     

К произведению «Весенние дали» вполне применима оценка, данная И. Грабарём одному из пейзажей И. Остроухова, в котором по его выражению «есть замечательная  серьёзность, есть какая-то значительность, не дающая картине состариться  и  сохраняющая ей бодрость духа и свежесть чувства, несмотря на новейшие технические приёмы и через головы всех модернистов». Последнее замечание Ивана Грабаря по поводу «всех модернистов» очень важно для понимания всего творческого пути Михаила Сергеевича Агеева- художника, живописца и человека.     Одна из программных работ М. С. Агеева — торжественно-просветлённая “Дорога к храму", где живописное решение отмечено традиционно русской звучностью гаммы, сочетающей слепящую синеву неба и зелень травы, великолепие белого и золотого, именно цвет придаёт торжество звучания этому пейзажу.     

"Работая повседневно на пленэре и в мастерской, — вспоминает Михаил Сергеевич, — я постоянно чувствовал, что помимо физических сил нужны большие профессиональные знания, и не всё так просто бывает, как кажется на первый взгляд. Жизнь и творчество — штука разносольная. Бывает, получается всё не так, как бы хотелось".    

В 90-х годах в самообразовании художника сыграла большую роль работа в творческих группах на Академической даче имени И. Репина, куда он ездил ежегодно в течение пяти лет. Неизменные наставники в пейзажной живописи выдающиеся художники прошлого А. Саврасов, И. Левитан. В. Серов, К. Коровин и многие другие, а также те, с кем в жизни пришлось общаться, водить дружбу или вместе работать помогли ему в дальнейшей творческой работе, окончательно закрепили профессиональные навыки, помогли найти свой стиль и ознаменованы полный переход к пейзажу-картине. Год за годом художник прибавлял нечто новое к своим знаниям, к способности проникновенно чувствовать природу. Агеев действительно не боялся тяжёлого труда «учиться видеть»,старался быть искренним и, изучая законы искусства, «писал как видел».   

На пороге своего  восьмидесятилетия он освоил  сложнейшую технику сухой пастели, изобрёл свой способ  закрепления изображения, и в этом новом качестве высоко оценён профессионалами. Он самый лучший ивановский зритель: кого непременно увидишь на вернисаже в любом выставочном зале города? Кто скажет доброе слово начинающему и поддержит уже состоявшегося коллегу? Кто отпустит остроумную реплику к месту?   

В мастерской художника стоят незавершённые работы. Он всю жизнь работал ежедневно над несколькими картинами. Перефразировав призыв “Ни дня без строчки!” Юрия Олеши, можно сказать, что ни один день Михаила Сергеевича не обходился без мазка на холсте. Он говорил: “Красота призывает нас к работе. Даже в маленьком цветочке, маленькой веточке, в самом простом надо узреть красоту — и передать её. Надо учиться у природы красоте и мудрости”.    

Среди поспешно выдвигаемых шумливо спорящих между собой живописных концепций серьёзный и глубоко искренний голос художника Михаила Сергеевича Агеева напоминает о чём-то очень важном и неизменном — о любви к природе, о необходимости у неё учиться, ей следовать, вникая в её мудрую красоту.      

Ивановский поэт Владимир Догадаев посвятил картине М. Агеева «Тёмные воды» стихотворение, которое назвал «Чёрная речка»:  

Я объясню тебе секрет

Картины этой мрачноватой. 

В немой воде —глубинный свет

Свеченьем дымчатых агатов.   

Тот камень вязью не кружит.

Но, утвердясь фундаментально,

Во глубине его лежит

Обворожительная тайна. 

И странным холодом ко дну

Влечёт неведомая сила. 

И смотришь, смотришь в глубину,

Не зная, что чего красивей.   

Ничья здесь воля не видна. 

И счёта нет — века иль годы ?

— Как нет предела, 

Нету дна 

В твореньях истинной природы.    

Иваново ИД «Реферант»

2006 год