Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что многим литераторам безразлично, как оформляются и иллюстрируются их книги. Между тем, оформление книги—дело крайне важное, нужное и значительное, прежде всего для самого автора. В детской литературе талантливо выполненная иллюстрация может навести маленького читателя на верный путь к пониманию книжки, пробудить первый интерес к живописи. Там все обстоит благополучно, видимо, в силу ясного понимания задачи. И не следует объяснять это благополучие непритязательностью детского вкуса. Главная черта детского чтения—театр для себя, непреодолимая и естественная склонность к театральной игре. Любовь к «превращению» себя в других (начинающаяся очень рано, с двух-трехлетнего возраста) сопровождается беспрестанной инсценировкой, в которой действуют созданные детской фантазией маски. Скажем, в сказке на первое место выдвинута не глубокая разработка характеров, а изящество воображения, необычность сюжетных ходов. И талантливый художник, иллюстрирующий сказку, решает задачу, хотя по-своему и сложную, однако вполне определенную. С помощью живописи или графики он включается в детский «театр для себя». Вот почему полная удача ждет счастливцев, наделенных сразу двумя талантами—писательским и художническим (как Евгений Чарушин, например). Перед нами, пожалуй, тот редкий случай когда в творчестве автора и художника происходит полное слияние. Если же говорить о литературе «для взрослых», то здесь художник-иллюстратор, очевидно, должен не только постигнуть глубину авторской мысли, он должен как бы изобразить эту мысль, воплощенную в образе героев. Но даже непосредственный творческий контакт художников и писателей, даже настойчивые попытки понять и из книг, и из бесед, какими же именно представляются писателю его герои, мало помогут художнику: между словесными и живописными средствами изображения- пропасть. Можно ли преодолеть её? Да, но в единственном случае: художник должен в полной мере «освободиться» от произведения, отдавая свои силы созданию книги как художественного целого. Психологическая иллюстрация, рисующая сцену, портрет, историю отношений, редко удается. Кто знает, что сказал бы Чехов о тонких иллюстрациях Д. Дубинского к «Дому с мезонином»? Поясняющий рисунок чаще всего ничего не поясняет, а говорит лишь об отношении художника к произведению. Не вернее ли тот путь, которым идет художник, «украшающий» книгу? Пусть рисунок будет условен-если он стилистически точен, он в связи с другими создаст в книге особенную художественную канву, которая сделает ее предметом искусства. Но мне хотелось бы поговорить об отношениях художника-иллюстратора и писателя, потому что, если их нет или они ложны, эта цель достигнута не будет. К сожалению, и я пришел к мысли о необходимости контакта с художниками сравнительно недавно. И не удивительно, что, например, иллюстрации к моему роману «Два капитана», переиздававшемуся много раз, в большинстве случаев навязывали читателю представления художников, нимало не совпадавшие с моими. Лишь однажды иллюстрации к роману (издательство «Молодая гвардия”) вполне удались. Это случилось, когда художник Борис Шейнес отказался от «психологически-портретного» изображения, сделал акцент на орнамент и посмотрел на книгу как на художественное целое в изобразительном плане. Но и Шейнесу по-настоящему удалось лишь одно оформление романа из четырёх: очевидно, работа над первыми тремя ,которые он сделал для других издательств, не прошла бесследно. Дело здесь не в привередливости писателя. Вспоминаю, как, исчерпав все попытки объяснить одному художников, какими мне представляются иллюстрации к роману «Открытая книга»,я предложил ему познакомиться с фотографиями прототипов. Конечно, только в минуты полного разочарования можно предлагать подобный «натуралистический» метод. Но и это не помогло художнику, а, может быть, и помешало. Трудность общения писателя и художника состоит ещё и в том, что художник слишком часто соглашается играть «подчиненную роль». Когда мы говорим «прекрасная иллюстрация»,мы судим её-должны судить-не за меру соответствия литературному замыслу, а за мастерство рисунка, композицию, сочетание красок. Борис Шейнес всегда понимал оформление книг в широком смысле этого слова, стремясь к тому, чтобы вся книга в целом стала предметом искусства. Почти никогда не пытался он отразить в своих иллюстрациях духовный мир героев при помощи прямого, как бы фотографического, их отображения. Общение с писателями позволило художнику подойти к книгам, которые он оформлял, исторически, — то есть определив место той или иной книги как звено в непрерывной цепи, составляющей творчество писателя в целом. Воображаемые встречи с героями произведений носили другой характер. Б. Шейнес всматривался в них как художник, постепенно развивающий в себе чувство цвета, линии, ритма. Чем тоньше стилистическая ткань произведения, тем дальше она от иллюстративного отражения. Так, например, сами по себе выразительные иллюстрации художников Боклевского и Агина к произведениям Гоголя, на мой взгляд, бесконечно далеки от тех словесных средств изображения, какими пользовался писатель. А между тем эти иллюстрации передавались от поколения к поколению все в новых и новых изданиях. Надо ли напоминать, что каждое поколение воспринимает классические произведения по-своему? Даже превосходные иллюстрации Добужинского к «Белым ночам» Достоевского не отражают сегодняшнего восприятия этого произведения. Итак, и классика, и современная литература вправе задать вопрос: правомерно ли со стороны иллюстратора диктовать читателю свой взгляд на образ, свое видение героев? Я Думаю, что неправомерно (Об этом убедительно и остроумно еще в двадцатых годах писал Ю. Тынянов в статье «Иллюстрации» *). Правда, мы знаем немало случаев, когда «вторжение» одного искусства в другое порождало новое и глубоко оригинальное явление. Но это происходило каждый раз, когда переход темы, сюжета, идеи из одного искусства в другое осуществлялся не впрямую, а как бы «по поводу». Вспомните иные очевидные неудачи в попытках экранизации классики. Это были, так сказать, «переводы впрямую». Но разве не представляет собою замечательное произведение искусства сюита С. Прокофьева, написанная «по поводу» рассказа Тынянова «Подпоручик Киже»? Точно так же и иллюстрации, сделанные «по поводу», могут стать самостоятельными произведениями. И большинство наших талантливых мастеров имеют полное право на самостоятельные издания иллюстраций. *См. Ю.Н.Тынянов . Поэтика. История литературы. Кино. М. «Наука»1977,с.312. Предвижу вопрос воображаемого оппонента: — Что же вы оставляете на долю иллюстратора—орнамент? — Конечно, не только орнамент. Но, думаю, нашим иллюстраторам не мешает поучиться, скажем, у мастеров орнамента средневековой Руси. Рукописи пятнадцатого и шестнадцатого веков, украшенные фантастическими узорами, в которых проглядывают сплетения человеческих фигурок, птиц и животных, производят незабываемое впечатление... Так что на долю художников остается немало: и гармоническое сочетание рисунка с текстом, и шрифт, и формат — словом, все что ведет в результате к постижению психологической глубины авторской мысли. Естественно, что работа в книге не могла бы привести к успешному результату, если бы Шейнес прошел мимо завоеваний русского искусства двадцатых годов, оказавшего огромное влияние на все мировое искусство. Именно соединение взгляда художника, активно ищущего современные выразительные средства, с глубоким проникновением в мир исканий 20-х годов дало возможность осуществить счастливую идею: написать портреты русских художников тех лет. Было бы неверно, пожалуй, называть эти работы портретами —в ординарном смысле этого слова. Каждый из них дает нам как бы изнутри идущий портрет творчества изображаемого художника. Таков, например, Эль-Лисицкий — словно перешедший на лист Шейнеса из глубины своего автопортрета,—но входящий в круг представлений, которые объединяют всю серию, отчетливо выявляя индивидуальность автора. Эти соображения не могут в полной мере охарактеризовать выставку Б. Шейнеса - я и не ставил перед собой подобной задачи. Но если они хотя бы в какой-то степени введут зрителя в духовный мир талантливого художника, задача моя будет выполнена. Разумеется, вопрос об иллюстрировании — это лишь один из многих вопросов, вызывающих серьезные размышления, когда перед вами — экспозиция многоплановой, всегда воодушевленной работы Б. Шейнеса.

Автор статьи: В. Каверин.

(Вениамин Александрович Каверин – русский советский писатель, драматург и сценарист. Член литературной группы «Серапионовы братья» и лауреат Сталинской премии. Автор культовой книги для многих поколений молодежи – романа «Два капитана», которым зачитывались миллионы. )

БОРИС ШЕЙНЕС

Каталог выставки 1978 г.

Московская организация Союза художников РСФСР Центральный Дом работников искусств СССР.

Борис Исаакович Шейнес (1935 г.р.). Родился в Москве. Окончил Московский полиграфический техникум имени Первопечатника Ивана Фёдорова. Работает в области станковой, книжной, прикладной графики, эстампа и плаката. Член Союза художников СССР. С 1952 г. работал в качестве книжного иллюстратора для ведущих советских издательств. В 1985 г. уехал из СССР, с 1986 г. живет и работает а США.