Творчество Сергея Васильевича, одного из самых больших советских художников, удивительно покоряет любовью к родине, к ее людям, полям, лесам. С сердечностью, которая не так уж часто встречается, он доносит до нас всю красоту и очарование родной природы. С поразительной бережностью его искусство несет нам радость чувств, с нежностью необыкновенной заново открывает, казалось бы, прозаическое обыденное, а оно так дорого, так необходимо. Недаром так любимы его произведения народом. Видимо, что его проникновение в поэтический мир окружающего необычайно точно. Ему, как истинно большому художнику, доступны были вещи, разные по своей эмоциональной сути, – от лирических, излучающих весеннее тепло пейзажей, до драматической, большого социального звучания картины, как: «Клятва партизан», где с подлинной страстью проявилось революционное неравнодушие художника. Эта вещь не стала хрестоматийным понятием, она жива. Она жива, она действенна, она полна тех, непреходящих эмоциональных и пластических тайн, которые ее делают все время новой. Сергей Васильевич у своих учителей обрел школу пластической мудрости и колористической точности. Эти могучие знания дали изобразительную силу его лучшим драматическим произведениям, таким, как уже названная: «Клятва партизан» или: «За власть Советов». Цвет, колорит, живопись у Сергея Васильевича дела ют чудеса. Способность видеть, передавать тончайшее в природе – это редкий дар. Здесь Сергей Васильевич был счастливцем, избранником. У него есть вещи, которые по своей изобразительной сущности совсем серовские – по щемящему чувству родины, по широкой русской песенности. Он был живым продолжателем того великого творческого, которое было у В.А. Серова, К.А. Коровина. Словом, всего лучшего, что было в русском искусстве.  Поразительно широк диапазон палитры художника. Скажем, есть у него пейзаж с деревьями и со стожком. Зима, поземка, просвечивает осенняя трава, ветер гонит снег, и так зябко от этой стужей поземки с ветром, и становится как-то неуютно от надвигающейся предвечерней мглы. Или русские древние города Псков, Новгород – сколько в них величавой эпично- сти прошлого! И вдруг – знойный курортный Пятигорск, яркий, солнечный с совершенно новой жгучей палитрой, полный бодрости и восторга. У него всегда поражает н покоряет способность чувствовать и подавать это точно.  А Самарканд – все совершенно другое: пепельно-выжженный колорит с загадочной тишиной. И снова совершенно другое – лазурные шумные каналы Венеции, другая страна, другие краски. Нельзя без внутреннего волнения смотреть эти шедевры. В них такая узнаваемость чувств, так все это было близко, дорого, и я не раз видел, как были благодарны зрители своему художнику. Сергей Васильевич был неутомим в поисках жизненного материала, вернее, он был всегда среди жизни, он не мыслил себя вне ее.  Меня всегда поражала подлинность, достоверность его вещей. Уже после смерти художника мне удалось увидеть несколько его альбомов. Мне стало понятней, откуда бралась она, эта достоверность, народная подлинность. Сергей Васильевич с детства и до последних дней был в гуще народной. Обилие наблюдений, знаний, размышлений – все это отлагалось в его душе. Этот запас знаний жизни, людей, обстоятельств давал свободу действий в его композициях.  Недаром так покоряют нас образы, созданные художником к произведениям А.М. Горького и Н.А. Некрасова. С каким чувством времени все это понято! Эти вещи перерастают иллюстрации, они становятся самостоятельными картинами с большим широким смыслом – об эпохе, людях, обстоятельствах, настолько велика их самостоятельная значимость, как произведений искусства. Художником много написано прекрасных произведений, которые сейчас являются гордостью советского искусства.  Вспомните полотно – «За власть Советов». Плотный строй сибирских партизан под красным знаменем на фоне зимнего пейзажа. Кстати, пейзаж в картинах Сергея Васильевича та кое же активно, действующее лицо, как и человек. Люди как бы заслонили стопой стеной от врага свою землю, Родину. Крепость и устойчивость силуэта, его густота, рождают чувство силы и уверенности. Здесь пластический образ обрел единство с эмоциональным. Это групповой портрет людей, творивших историю, простых людей, защищавших Советскую власть. В них столько душевной красоты, одухотворенности, человеческого достоинства. В них веришь, их уважаешь. А какая характеристика каждого? Вот человек, наклонивший большую голову. видимо, с нелегкой судьбой, но верно, нашедший свой путь с революцией. Другой, старик – глубокий и богатый русский характер, открытый и прямой, сродни Вершинину. Вот, молодой с ясными глазами, чувствуется – всем существом, отдавшийся этому великому делу. Или таежный старожил с могучими плечами из староверов, рабочий, видимо комиссар, и много других – и у каждого своя судьба, свое состояние, а вместе они народ, спаянный единой идеей. Сергей Васильевич глубоко уважал свой народ, человека, поэтому у него такое пристальное внимание и к его внешнему облику, и к внутреннему состоянию. Он был психолог глубокий и неравнодушный. С.В. Герасимов был необыкновенным режиссером, у него счастливо сочеталось, как и у его учителя В.А. Серова, которого он любил, пластическая выисканность и большой смысл. Кроме могучего целого, воспринимаемого в картинах С.В. Герасимова сразу, их всегда хочется рассматривать, думать, размышлять. Это был человек сильный, цельный, остро, чувствующий время. Вся жизнь его – непрерывный творческий подвиг. Он был всегда молод и неутомим в искусстве. Как человек был удивительно современен, с каким-то живым восприятием, окружающего мира. Его суждения об искусстве были особенно значительны. По отношению к ближнему он всегда серьезен и очень ответственен. К молодым и к их творчеству он относился, я бы сказал, со строгой сердечностью. В нем была трезвость и нелицеприятность. Сергей Васильевич лишен был велеречивости и поучающей нуди. Он сам всегда творил, зная, что это стоит, и боролся за искусство творчеством, своим примером. Во всем всегда он оставался русским художником. Россия, родная земля обрела в нем своего истинного певца. Но, с каким блеском и проникновением, в ином колористическом ключе, писал он о других странах, других народах. Воистину прав М.М. Пришвин, сказав, «если ты положишь на душу родную Оку, то поймешь и Ганг». Сергей Васильевич Герасимов оставил нам дивное наследие, оно доставляет радость людям. Трудно переоценить значительный вклад художника в сокровищницу советского искусства. Его творчество нами еще не до конца изучено и оценено. Без него немыслим ход развития советского искусства. Его влияние на формирование советского изобразительного искусства огромно. Нам – советским художникам – дорог не только творческий подвиг С.В. Герасимова, но и пример гражданского служения отечественному искусству. Творчество художника остается всегда живым, как сама действительность.

Автор статьи Е. Моисеенко, народный художник СССР, академик, лауреат Ленинской и Государственной премий