Книги

Мариам Шорохова

Член Творческого объединения женщин - художников «Ирида»

Живопись дает мне радость жизни. Нет большего счастья, чем увидеть красоту в туманном утре, в поникшем цветке, в пышно осеннем убранстве природы. Увидеть - и остановить в памяти, на бумаге, на холсте. 

Я родилась в Москве. Была любознательным, непосредственным ребенком, люби- ла красоту и праздники. Но пришлось пережить и войну, и голод, и одиночество. Отец погиб на фронте, мать-врач работала на двух ставках. Я научилась мечтать и проводила за этим занятием долгие, тихие часы моего детства. В школе мне не очень нравилось. Обстановка там, однако, была довольно творческая и интересная. Я любила рисовать и поэтому была постоянным членом редколлегии. Наш класс отличался творческой активностью. Мы выпускали стенгазеты каждому празднику, ставили спектакли, танцевали на переменах в зале под звуки рояля.  

Посетив однажды Музей изобразительных искусств им. Пушкина, я загорелась желанием писать маслом. Помочь мне в моем увлечении было некому. И вот на свои сбережения я купила несколько тюбиков разных красок, натянула на фанеру носовой платок с помощью кнопок и начала импровизировать. Но- о ужас! Краски не слушались, скатывались шариками и не ложились на плоскость. Позже я узнала, что нельзя смешивать масло и гуашь и что на полотне должен быть специальный грунт. Я прочитала кое- что о законах масляной живописи и решила, что уж теперь-то у меня все получится. Я начала рисовать огромные картины, более метра в длину. В этот раз опять была неудача: я не умела правильно грунтовать холсты. Меня мучила досада, жажда что-либо изобразить была огромной. На выбор моего жизненного пути никто не влиял. Я руководствовалась исключительно интуицией, неиссякаемой жаждой познания нового и романтической увлеченностью красотой и разнообразием окружающего мира.  

У меня была еще одна мечта — путешествия. Из школьных предметов меня привлекала география. И я пошла в Московский педагогический институт имени Потемкина на географический факультет. Случайное совпадение: мы занимались на верхних этажах здания, а внизу располагался «худграф». Постепенно мы познакомились, и я стала приходить к ним по воскресеньям на факультативные занятия по живописи. Окончив институт, я скоро убедилась, что ника- кие путешествия меня не ждут. Меня распределили в Институт океанографии - рисовать карты. Это мне совсем не понравилось, и я предпочла пойти в школу преподавать географию. Надо сказать, что часов географии в школах было мало, и платили тогда учителям, как и сейчас, мало. Пришлось взять по совместительству еще часы рисования, так как в этой области был дефицит учителей. Чтобы я могла профессионально вести уроки рисования, меня направили в институт усовершенствования учителей. Там было очень интересно. Мы ездили на этюды и экскурсии по старинным городам Подмосковья, часто занятия проводились в «Третьяковке» или Пушкинском музее, мы посещали уроки передовых школ Москвы. Я узнала, что в Москве существуют две противоборствующие системы обучения детей изобразительному исскуству,и я, конечно, включилась в эксперимент.
Я попала в гущу бурлящей творческой педагогической деятельности, где спорили, отстаивали свои методы преподавания, проводили экспериментальные занятия, цель которых была пробудить у детей интерес к искусству. Скоро я почувствовала, что и мне самой нужно учиться и учиться, осваивать художественное ремесло- мою давнюю детскую мечту.  

К этому времени я уже была замужем, у меня родилась дочь, появилось множество новых забот. И все-таки молодость и природный энтузиазм взяли свое: я снова пошла учиться, опять в пединститут, но уже на художественно- графический факультет. Еще пять лет учебы, совмещенные с работой в школе, с участием в педагогических экспериментах, с работой методиста. Мы проводили художественные олимпиады для талантливых детей, давали открытые уроки. Многие учителя тогда писали книги, делились опытом, устраивали научные конференции, встречи,поездки.  

Для моей деятельной натуры и этого было мало. Я пошла на курсы экскурсоводов в секцию искусствоведения. Здесь также образовался круг энтузиастов, жаждущих знаний в сфере искусства. Занятия в соборах Кремля, в московских музеях и подмосковных исторических усадьбах позволили близко соприкоснуться с искусством великих мастеров живописи и архитектуры. По субботам и воскресеньям я стала водить экскурсии по Москве, по Кремлю, выезжала с группами в Поленово, где иногда могла делать зарисовки и этюды необыкновенно живописной природы по берегам Оки в разные времена года. Меня увлекла пейзажная живопись. Одновременно стала заниматься и декоративно-прикладным искусством — росписью по дереву, рисунками для платков, которые сдавала в Комбинат декоративно-прикладного искусства. Стала сдавать свои работы в художественные салоны Москвы.

Отработав в школе 25 лет, я уже собралась уходить на «выслугу лет». Но тут меня пригласили поработать в детской студии декоративного искусства в Доме культуры издательства «Правда». Условия работы там, конечно, были совсем другие, чем в школе, да и работа с детьми была интересной, приятной и праздничной. Администрация выполняла все мои заявки, доставала все, что мне было нужно для занятий. Ребята ходили в студию с удовольствием. Мы пробовали с ними самые разные виды декоративного творчества: и коллаж, и роспись, и аппликацию. После 12 лет работы в «Правде», я, наконец, окончательно решила уйти на пенсию и заняться исключительно живописью.  

И тут судьба подготовила мне новый поворот. Случайно я встречаю мою бывшую одноклассницу — Машу Эсмонт, которая рассказывает мне о новом женском творческом союзе «Ирида». Став свободным художником, я с удовольствием оку- наюсь в новую творческую жизнь. Начали с нуля— горячо, молодо, с энтузиазмом. У меня появился новый круг знакомых — профессиональных художниц. Я стала участвовать в вы- ставках, творческих вечерах. Конечно, вошла в общественную комиссию по работе с детьми. В 1992 году у нас появился свой художественный салон на проспекте Мира, отстоять который оказалось нелегким делом. Финансовая самостоятельность «Ириды» также стоила немалых трудов. Все вместе мы осваивали новые экономические законы. Но главное, ради чего были все эти новые заботы, — это появившийся стимул к творчеству. Я смогла увидеть свои работы на профессиональных художественных выставках, оценить свое творчество по-новому.  

Живопись дает мне радость жизни. Нет больше- го счастья, чем увидеть красоту в туманном утре, в поникшем цветке, в пышном осеннем убранстве природы. Увидеть — и остановить в памяти, на бумаге, на холсте. Я полностью разделяю художественное кредо Д. Поленова, замечательного художника-колориста, который говорил своим друзьям-передвижникам, что жизнь и так полна проблем и отрицательных эмоций, а живопись должна украсить нашу жизнь, облагородить ее и принести людям радость.