Книги

Ольга Победова

Член - корреспондент Российской Академии художеств. 

Заслуженный художник России.

Член Московской союза художников Член Творческого объединения женщин -художников «Ирида».

Художник должен нести в мир гармонию. Мир раздираем политическими столкновениями и природными катаклизмами. Нельзя умножить зло. Я хочу чтобы, глядя ни мои работы, люди очищались душой и укреплялись е желании служить добру Поэтому я выбрала материал — оптическое стекло, коэффициент преломления которого таком же, как у бриллианта, а в гранях горят все цвета спектра. Оптические объекты погружают взгляд зрителя в глубину ирреального мира, завораживают переливами цвета и изменениями внутреннего пространства. Для меня это мир света. Родилась я в 1950 году в Ухте.

Мой отец, Александр Ефимович Красносельский, реабилитированный в 1956 году, отбывал лагерный срок с 1937 по 1956 год в Воркуте.Он был выдающимся юристом, работал непосредственно с наркомом юстиции Крыленко (который сам был расстрелян в 1938 году). Мы с матерью вернулись в Москву в 1951 году. Мать, Нина Викторовна Тугариновой,умная‚ тонкая‚ высокообразованная женщина, всю жизнь проработала библиографом. У нее, в научной библиотеке ВАСХНИЛ, и прошло мое раннее детство, в любви к старинной книге. Роскошные иллюстрации с животными и растениями я готова была рассматривать часами, когда еще не умела читать. Мама хорошо знала свою родословную и тайно рисовала наше генеалогическое древо. Тугариновы - из древнего боярского рода Тугариновых, из рюриковичей. К Х|Х веку дворяне нашей тугариновской ветви рода обеднели, но продолжали верно служить царю и отечеству. Мой прадед — Царский генерал Александр Орестович Бантле. Бабушка, Ольга Александровна Тугаринова (Урожденная Бантле), закончила Институт благородный девиц, обладала большими художественными способностями. Еще в институте были отмечены ее успехи в чистописании и каллиграфии. После большевистской революции 1917 года она кормила семью изготовлением, как теперь говорят, авторских кукол, игрушек, искусственных цветов. Два ее сына — Юрий и Михаил —талантливые художники. Оба погибли в Отечественную войну: Юрий — в 1941 году, Михаил — в 1945-м. Я всегда считала, что продолжаю их дело. Бабушка по отцовской линии — Ольга Александровна Красносельская - до 1917 года содержала в Киеве Модный дом. Причем она была в этом деле одним из первопроходцев — конкурировала с самой Ломановой!

Первые запомнившиеся впечатления о мире - это искры спектров на гранях хрустальных подвесок чудом сохранившейся старинной люстры в комнате бабушки, те же радуги в фацете, обрамляющем зеркало, чудесная игра света в фантастических садах, выраставших зимой на стеклах окон. Меня всегда тянуло к этим магическим искрам‚ я видела их в бабушкином колечке и в граненых ножках бокалов. Сосульки и бриллианты имели одинаковую цену, лишь бы в них жили завораживающие спектры. Я всегда рисовала, сколько себя помню. Вначале это были смешные созданья, которые казались мне скакунами. Однажды я нарисовала Кремль с парадом и салютом в мой рост на только что отремонтированных стенах комнаты - хотела обрадовать задержавшихся в театре родителей. Отец, выйдя из лагеря в 1956 году, ввел меня, еще ребенка 6 лет, в круг московской богемы: адвокаты,художники, артисты. Мы с ним часто бывали в мастерских его друзей, художников. Систематически посещали выставки, какие тогда, в пору «оттепели», буквально свалились москвичам на голову: Дрезденская галерея, Пикассо, Коненков, Эрьзя, Кустодиев,Нью -Йоркская школа» абстракционистов. Мы смотрели их в Музее Пушкина, в Третьяковской галерее, в выставочном зале на Кузнецком мосту, в Сокольниках, в Парке Горького. Отец пытался наверстать упущенное за годы лагерной жизни. На выставке «Чешское стекло» в 1957 году я была поражена красотой и блеском художественных изделий из стекла. С тех пор я мечтала только о стекле и еще семилетней девочкой решила, что буду художником.

Это удивительно, но моя детская мечта,сбылась. Отец отдал меня учиться рисованию к выдающемуся рисовальщику Юрию Авраамовичу Туру, которого я всегда вспоминаю с любовью и благодарностью. Перед поступлением в «Строгановку» моим учителем стал талантливый художник и педагог Анатолий Авраамович Юрченко. Ученик авангардистки Зинаиды Зерновой, он хорошо знал искусство ХХ века - русское и зарубежное. Сам работал в стилистике авангарда. Тесно сотрудничал с подпольными художниками московских школ —Лианозовской, Сретенского бульвара и других. В «Строгановке» меня любовно учила живописи Наталья Александровна Гавриленко, ученица Павла Кузнецова. Так что о «Голубой розе» я знала не понаслышке. Анатолий Авраамович продолжал руководить моим профессиональным образованием и в институте. Именно он, за спиной у профессоров- соцреалистов, познакомил меня с русским авангардом. Имена Малевича, Татлина, Наума Габо, бывшие тогда запретными, стали ДЛЯ меня «Самыми сладкими» в искусстве. Сначала их работы я знала только в репродукциях. Потом попала с Юрченко в запасники Третьяковки и Русского музея. Я прямо-таки «заболела» запретным «абстракционизмом». Да и сам материал - любимое стекло — подталкивал меня уже в «Строгановке» начать работать с «чистыми формами». Куб, пирамида, шар, параллелепипед стали для меня основой всех композиций, элементами моего художественного мышления и деятельности. А жанр «объекта» — главным. Благо, попав в цех художников—прикладников, я сразу ушла от советской цензуры. Постсупрематизм стал моей стилистикой, знаковый язык авангарда - моим языком, абстрактный метод — моим методом, эстетика абстракционизма — моей эстетикой. Я строила свой формально-гео- метрический мир.

С конца 1960-х годов я мысленно включила себя в мировое движение художников поп-арта. Юрченко где - то доставал для меня западные журналы. Поп- искусство, дает оптическую иллюзию одновременного приближения и удаления планов динамически построенного пространства, особую организацию цветовых фигур», - читала я С.Типлима. Виктор Вазарелли для меня до сих пор- культовый художник,как и Мортензен, Альвиани, Агам. Ныне свои объекты и композици в искусстве «чистого стекла» я называю на выставках ПОСТоп - артом. Осмысленно и бесповоротно я выбрала «чистое искусство». На всю жизнь. Мой профессиональный путь «художника-прикладника» начинался тяжело, на заводах. Распределенная на Стеклозавод им. Свердлова во Владимирской области, я проработала в штате на разных производствах до 1992 года. Здесь я вышла замуж, получив от мужа красивую фамилию и двух сыновей. Муж не сыграл никакой роли в развитии моего творчества. Я самостоятельно закончила аспирантуру в родной «Строгановке». И, конечно, участвовала в московских и владимирских молодежных выставках 1970-1980 годов. Впервые была в 1976 году победителем выставки-конкурса «Молодость страны» в Московском Манеже. Потом я получала первые премии на всероссийских конкурсах 1987, 1988, 1994, 1996 годов, но Премия-1976 для меня самая дорогая. С 1990 года я имела счастье жить и трудится в тесном сотворчестве с моим вторым мужем Иулианом Митрофановичем Рукавишниковым, великим скульптором ХХ века, академиком РАХ’, у которого многому научилась: и лепить, и рисовать, и писать. Его влияние на формирование моего творческого мировоззрения несомненно. создание совместных произведении — соединение бронзы и оптического стекла — привело к совершенно новому пластическому решению пространственных композиций. Мы часто выставлялись вместе — и в России, и за рубежом. В 1993 году впервые были показаны наши сов- местные работы на выставке «Династия Рукавишниковых» в Российской Академии художеств, в 1995-м — в галерее «Белые палаты» на Пречистенке, где современные абстрактные объекты из оптического стекла великолепно смотрелись в старинных нишах и интерьерах ХVII века. Затем были выставки в галерее «Зоо» (1995) и в Музее декоративно-прикладного искусства (1996). В 1996 году состоялась выставка в Амстердаме (Голландия), где были представлены работы всех Рукавишниковых. Забавный момент: перед нашим приездом всюду в Амстердаме были расклеены маленькие красные листовки: «Русские ИДУТ». А в день открытия выставки над входом в Галерею появился большой плакат «Русские Пришли». Выставка имела большой успех и прекрасные отзывы в прессе. В 1997 году прошла выставка в Антверпене ( Бельгия), а в 1998 - м- в Кельне. В Бельгии выставка проходила в старинном замке в пригороде Антверпена. Залы галереи, с каменными полами, с огромным пространством, служили необычным, но очень выразительным фоном для современных работ (участниками были все Рукавишниковы). Наша с Иулианом работа «Тотем» мистически светилась под притемненными просторными сводами двухуровневого зала. Открытие состоялось на самом высоком уровне, российский посол, представители художественного мира, журналисты, искусствоведы - все были согласны со словами одного из старейших бельгийских художников: «Русские опять нам вставили». На выставке в Российской Академии художеств в 1997 году были впервые показаны совместные крупные интерьерные работы «Ночь на Ивана Купала», «Тотем», «Северное море». Сразу же после открытия выставки в РАХ Иулиан сказал мне: «Хочешь отмечать мое 80-летие? Готовиться начинаем с завтрашнего дня». Полный творческих сил, он все-таки не дожил до своего юбилея. А выставки состоялись: в 2001 году (в годовщину смерти) в Российской Академии художеств, в 2002 - в музее С.Т. Коненкова, с которым был дружен еще его отец, Митрофан Рукавишников. Династия скульпторов Рукавишниковых — Митрофана (1887-1946), Иулиана (1922-2000), Александра (род. 1950), Филиппа (род.1974) - занимает важное место в русском искусстве ХХ века. Мне удалось глубоко вникнуть в суть худо- жественного процесса, который выстраивали скульпторы Рукавишниковы на протяжении ста лет: от русского модерна (Митрофан — художник, близкий к Сергею Коненкову) — до абстрактной скульптуры (Иулиан) и поп-арта, соц-арта, аз- арта (Александр).

Поразительным был пример самого Иулиана Митрофановича Рукавишникова‚ который после 1973 года вдруг резко сменил свою манеру: оставив соцреализм, где он был одним из лидеров, скульптор перешел через «псевдоанималистическое» направление (псевдо — потому, что его «звери» имели шурупы в суставах, лыжи на лапах и тому подобные сюрреалистические несуразности) к работе с «чистыми формами» — к абстрактной скульптуре. Как абстракционист Иулиан Рукавишников был очень близок мне по духу, хотя он работал преимущественно в бронзе и камне, а я — в оптическом стекле. Выполняя совместные работы, соединяя, «синтезируя» наши материалы — бронзу и стекло, мы создали совершенно новые «кентавр-объекты» типа «Контраст» (1993), «Goldenringentish» (1996) и многие еще, которые мы с гордостью демонстрировали на выставках в России и за рубежом. К осмыслению этих инноваций мы с Иулианом Рукавишниковым пришли через метастилистику рецептуализма, которую я отразила в диссертационном исследовании «Иулиан Рукавишников как рецептуалист», тем самым продолжив свою искусствоведческую работу, начатую в 1970-х годах в аспирантуре МВХПУ им. Строганова. Смерть Иулиана Рукавишникова - самая большая потеря в моей жизни. Мне пришлось радикально менять всю свою жизнь. Новая мастерская, дом в Тверской области и парк скульптуры в нем, новые сотрудники, новые методы и средства работы. Но самое главное — появились новые темы, новые жанры, новая стилистика работ. Я перешла от отдельных объектов и композиций в стекле — к работе с большими инсталляциями в самых разных материалах. Уже на первой выставке 2001 года, посвященной памяти Иулиана Рукавишникова, я показала «Архитектоны Малевича», «УРБобъекты»‚ «Рецептуальные удвоения», «Ключ Ипокрены», инсталляции «Памяти Иулиана» и «Памяти ХЛЕКРУМА». Последнюю Московский музей современного искусства включил в свою постоянную экспозицию. Соавтором моих работ стал Слава Лён. Как идеолог рецептуализма, как генератор новых идей, как инсталлятор и перформер, как куратор моих выставок. И - как искусствовед высочайшего класса, обладающий к тому же европейским и американским опытом работы с актуальным искусством‚ с галереями и музеями, с философами и теоретиками искусства. С международной выставки «Диалоги - 2001» в Санкт-Петербургском Манеже, где мы со Славой Лёном выставлялись еще раздельно, начались наши совместные выставки. Вместе мы начали делать Парк скульптуры (рецептуальных объектов) в нашем тверском поместье. Вместе создавать большие инсталляции и разрабатывать артпроекты. Вместе проектировать московские памятники: жертвам сталинских репрессий, Федору Тютчеву, Николаю Заболоцкому. Мегаинсталляция «Антитеррор» в Третьяковской галерее (март — апрель 2003), помимо моих объектов и композиций из флинта, металла и дерева, включала вербальные и невербальные тексты Славы Лёна.

Известный искусствовед — историк постмодерна — Виталий Пацюков отметил как лучшую на выставке «Экология» (ЦДХ, декабрь 2003) нашу с Лилией Славинской инсталляцию «Антарктида». Теперь со Славой Лёном мы демонстрируем на выставках в России и за рубежом ряд новых рецептуальных инсталляций и перформансов: «ГАБО в ожидании ГОДО», «аб—СУРД0-перевод»‚ «Мавзолей МАЛЕВИЧА», «ЛЁНЕНИАНА», «Пирамида в роде МММавроди»‚ «Интернет для чайников», «Игра в жмурИки», «СемЯ кругов ада». Продолжая развивать концепцию рецептуализма как искусства третьего тысячелетия, мы с Лёном привлекаем все больше единомышленников в ряды художников-рецептуалистов. В настоящее время мы ведем три мировых артпроекта: «Объект в русском авангарде: первом и втором», «Террор антитеррора», «ХРАМ Третьего тысячелетия: икона — скульптура - архитектура». Эти многолетние проекты представляют собой ряд выставок в России и за рубежом, в которых участвуют многие отечественные, в том числе молодые, художники. Если бы мне пришлось отвечать на вопросы анкеты, то я бы сказала, что роль семьи в моем художественном развитии являлась определяющей.

И мои родители, и оба мужа — художник и искусствовед — всячески способствовали моему творческому росту. За последние четыре года я провела более 30 выставок, персональных и групповых. Участвовала в работе семи научных конференций. Вела активную организационную деятельность в Российской Академии художеств и в Ассоциации художников декоративного искусства МСХ, где я являюсь членом Правления. Со дня основания вхожу в творческое объединил «Ирида» и по мере возможности стараюсь участвовать во всех творческих и благотворительных программах «Ириды», У меня много друзей-художников в Москве, Петербурге и за границей. Без них я не мыслю своих выставок и новых арт-проектов. Я сотрудничаю последние годы не только с академическими художниками, но и с художниками-нонконформистами‚ одним из которых является Слава Лён. В моем понимании именно сообщество художников является главным ценителем и судьей художественного творчества. И мне очень дорого «внутрицеховое» мнение о моих работах. Жизнь подарила мне лучший из возможных материалов для творчества — оптическое стекло. И каждый раз, глядя в глубину граненого кристалла, я удивляюсь множеству еще не использованных ходов, но они обязательно понадобятся, потому что главная работа еще только обдумываеться. Справка В 1998 году награждена золотой медалью Российской Академии художеств за серию работ «Объекты и композиции ПОСТол—арт»- Выставки за рубежом: Германия, Бельгия (1988) Австралия (1990), Бельгия, Швеция (1991) США (1993), Германия (1994). По рейтингу Gorninq Stubinq Giass(США) с 1995 года включена в число ста лучших художников мира, работающих в материале стекла. Работы находятся в собраниях Музея декоративно - прикладного и народного искусства, Царицынского природно-архитектурного музея-заповедника, Владимиро—Суздальского музея-заповедника, Сергиево-Посадского музея-заповедника, Музея истории Москвы, Биологического музея им.Тимирязева,Государственного музея керамики в усадьбе «Кусково». Московского музея современного искусства, галереи МАРС,частных собраниях России, США, Канады, Англии Италии,Швейцарии,Швеции, Финляндии,Бельгии, Германии и других стран.