Книги

Ольга Носова -Герасимова

Член Союза художников России.

Член Творческого Союза художников России.

Я иду от своих впечатлений, собственного опыта, отталкиваюсь от визуального ряда, но стараюсь избежать его появления на холсте. Единственно, чему следую, это гармонии цвета, формы, ритма. Мол задача - успевать смешивать краски и красить совершенную белую поверхность. Самое страшное — пожалеть о том, что она перестала быть идеально чистой. Героями моих первых картин были самолеты и другие волшебные машины, умеющие летать, в детстве я мечтала, что стану летчиком или, в крайнем случае, машинистом электровоза. Первая учительница Александра Федоровна, рассматривая эти рисунки, спрашивала меня: «Оля, ты, наверное, будешь художником?» И в голосе ее я слышала одобрение и восхищение. «Да!» - хотелось воскликнуть в ответ и уверенно и радостно улыбнуться. Но я смущенно молчала, потому что в моем представлении стать художником было совершенно невозможно. Конечно, нет никакой другой более прекрасной профессии. Но она запредельно недосягаема. Ведь моя мама — Галина Петровна Носова — врач, а папа — Юрий Алексеевич Носов - инженер, а поступить в художественный вуз без «блата» очень, очень сложно.

Надо, однако, заметить, что родители и особенно бабушка, Елизавета Рудольфовна Краузе, всячески приветствовали мое увлечение рисованием. Но в целом им удалось убедить меня выбрать себе другую профессию. На всякий случай я еще съездила на день открытых дверей в текстильный институт, где лишний раз убедилась в отсутствии малейшего шанса стать студенткой факультета прикладного искусства. Почему я поехала в текстильный? Дело в том, что моя тетя, вернее, жена родного дяди, Бориса Алексеевича Носова, Лилия Августовна Парэ, закончила этот институт и вдохновенно трудилась дома, создавая на шелке фантастические орнаментальные композиции в технике «батик». Это были эскизы будущих платков для павлопосадской Фабрики. Как здорово работать дома, получать удовольствие и даже еще немного славы! Но я поступила в институт связи на факультет «Радиосвязь и радиовещание». То есть выбрала папину стезю. Врачом быть совершенно не хотелось. Рисовать не бросала никогда. Рисовала животных, натюрморты, пейзажи, композиции на тему спектаклей Театра на Таганке, в котором меня можно было в 1981—1993 годах видеть почти каждый день. В МЭИСе я записалась в изостудию, которой ру- ководил выпускник «Строгановки» А. Волошко.

Он был очень внимателен к нам, своим ученикам, — пяти замученным математикой связистам. Можно даже сказать, что только занятия в его изостудии и еще увлечение верховой ездой примиряли меня с безрадостной перспективой стать советским инженером. Тогда же моя подруга и одноклассница Татьяна Захарова, фанатично преданная Театру на Таганке и вообще театральному искусству, познакомила меня с Ольгой Харченко, собиравшейся в очередной раз поступать ‚в «Строгановку». Ольга предложила мне вместе делать наброски — очень быстрые графические рисунки. Видя мое усердие. Оля была щедра на похвалу, и я в конце концов согласилась с ней, что мои рисунки тоже не так уж плохи. Потом мы писали натюрморт — мое первое произведение маслом — железный кувшин, желтое и оранжевое яблоки на первом плане. Затем была другая постановка: бутылка из-под рижского бальзама с торчащим из горлышка кленовым листом, рядом яблоки и что-то еще, и все это на фоне складчатых драпировок. Ольга готовилась стать студенткой факультета мебельно-декоративных тканей в Московском высшем художественно-промышпенном училище (в Строгановском). И я под ее руководством занималась фактически тем же. Свой энтузиазм, оптимизм и уверенность в неизбежном поступлении в «Строгановку» Ольга Харченко передала и мне. Тогда я подумала, что, может быть, «Строгановка» даже лучше, чем текстильный. И со второго курса МЭИСа стала серьезно готовиться к поступлению в МВХПУ. Чтобы оплачивать уроки академического рисунка, я работала уборщицей в НИИ графита.

После второго года обучения в мастерской Александра Александровича Куприянова я почувствовала, что могу попробовать свои силы на вступительных экзаменах. Вот что из этого вышло: рисунок головы - три, рисунок фигуры — два, живопись — три, композиция - два. И я уже не студентка МЭИСа - я никто. Я уехала с подругой Захаровой в Евпаторию. А Захарова в этом году поступила на факультет журналистики в МГУ (в «Щуку» третий раз поступать не стала). По возвращении в Москву я решила действовать в соответствии с алгоритмом, придуманным опять же Олей Харченко на случай фатального невезения на вступительных экзаменах: пойти работать в Московское промышленно -художественное обьединение «Узоры» и получить на- правление в институт. Фабрика находилась в нашем родном Перове. Приняли меня насекальщицей (программистом) в художественную мастерскую. Но насекальщицы из меня не получилось, потому что на третий день работы я сломала станок. Задания по увеличению эскизов вышивок я выполняла вместо месяца за три дня, поэтому вскоре меня стали посылать, как самого свободного человека, в различные командировки на другие текстильные производства, иногда в другие города, где я выбирала ткани для будущих штор (выбирать, правда, было тогда особенно не из чего.)

В течение всего этого года я продолжала заниматься рисунком, живописью, пыталась делать кроки для платков под руководством моей новой подруги - Анны Сирмай. Анна закончила текстильный институт и работала на «Узорах» колористом. Ее твердая дружеская рука подталкивала меня вперед. Свои работы я показывала также тете Пиле и троюродному дяде — Борису Алексеевичу Кельбереру, получая от них одобрительные отзывы и бесценные советы. Особенно много внимания уделял мне Борис Алексеевич Кельберер — художник-живописец, преподаватель МСХШ. Под его руководством я, начиная с января, стала брать уроки живописи и композиции у выпускницы МДТ «Строгановки» Светланы. Благодаря ей я на вступительных экзаменах получила «пять» по композиции — случай небывалый для МВХПУ, где самая высокая оценка за работы абитуриента много лет не поднималась выше четырех баллов. По двум рисункам и живописи я получила четверки. Еще у меня была бронь — направление от любимой фабрики «Узоры». И вот я студентка! УРА!!! Несбыточная мечта стала реальностью. Я учусь в лучшем художественном вузе мира — в «Строгане».

Ольга Харченко тоже поступила в этот год. Вот оно — Счастье — 1987! Во время учебы в институте наряду с выполнением учебных заданий (курсовых проектов и пр.) я много времени уделяла живописи маслом, режиссировала сюжетные композиции, писала портреты, работала на пленэре. В 1992 году появилась моя первая большая коллекция «Африка» — серия декоративных плоскостных композиций с зарифмованными динамичными фигурами животных. Отличали ее черная графика контуров, открытые, почти локальные заливки. В целях экономии были использованы эскизные масляные краски, которые я получала по бартеру за выполнение заданий по начертательной геометрии своих сокурсников. Картины больших размеров появились благодаря четырем комнатам роскошной мастерской в пятиэтажном доме на Дубининской улице. Квартира принадлежала мне неофициально, но вполне реально. Таким же образом этажом выше жили Василий Богачев с семьей, в соседней с ним квартире — Никита Высоцкий, в следующей — Сеня Воронов. В общем, в доме жили много разных интересных людей, в основном художники и режиссер Рашид Тугушев. Мы все писали картины и принимали активное участие во всевозможных и невозможных проектах. Замечали все левые течения и иногда восхищались работами друг друга. Много добрых слов услышала я тогда о своей «Африке» от Василия Попова — настоящего искусствоведа.

Тогда же «синяя птица удачи» (или это была золотая птица славы) пролетела совсем недалеко от нашей, совместной с архитектором и художником Андреем Мунцем выставки «Зебра», проходившей в стенах горкома графиков на Гоголевском бульваре, где я представляла свою «Африку», а Андрей Мунц абстрактные композиции и графику. Потом наступила перестройка, и у нашего дома появился один хозяин, а мы лишились своих многочисленных углов. После окончания института я писала все меньше и меньше, а потом вообще превратилась в дизайнера по шторам. Это было довольно интересно, а потом вдруг стало и очень выгодно. Так бы и привносила уют в дома своими покрывалами, подушками и портьерами, если бы в 1996 году на осеннем «Манеже» не увидала работы О. Тимофеева и его самого. Я испытала настоящее по- трясение, удивление — ощущения, сравнить которые могу с впечатлением от первого знакомства с работами импрессионистов и постимпрессионистов (специально поехала их изучать в Эрмитаж, в Питер, учась на первом курсе МЭИСа). Как следствие этого незабываемого знакомства появилась моя следующая коллекция - «Абстракции». Я делала то же, что и в «Строгановке» только маслом и на большом холсте, а не гуашью на бумаге. В 1998 году я вступила в Союз художников России, Московское отделение. С 1992 года я явля- юсь еще членом Творческого Союза художников России. В 2001 году в зале Союза художников на Беговой улице была представлена моя первая персональная выставка. Искусствовед профессор, членкорр. РАХ Валерий Стефанович Турчин высоко оценил мои абстрактные композиции и пригласил участвовать в своем проекте «Абстрактное — реальное».

В экспозицию вошли полотна самых интересных русских абстракционистов‚ наших современников: Юрия Злотникова, Франциско Инфантэ, Вячеслава Колейчука и других. С 1999 года я увлеклась созданием картин новой серии — увеличенные в масштабе портреты цветов (растений). Первой работой из этой коллекции был портрет букета, подаренного мне на день рождения — семь разноцветных роз под названием «Люблю!». Потом я увеличила оранжевую розу и повторила ее в следующей картине, подаренной впоследствии Ирине Жуковой. Ей очень понравилась эта работа, и она попросила меня сделать еще что-то похожее. В дальнейшем эта ситуация повторялась очень часто, так что Ирину смело можно назвать вдохновителем... нет, музой моих цветов. Года два назад я почувствовала, что моим мыслям тесно на двухмерной плоскости, им хочется экспериментировать с пространством, оперировать объемами и фактурами. Я стала браться за решение интерьеров. На сегодняшний день у меня четыре готовых объекта: три частных квартиры и один общественный интерьер — отделение кардиологии в Республиканской больнице в Москве... Но, чтобы я ни делала, какие бы художественные задачи ни решала, всегда пользуюсь универсальными законами композиции, которым меня научил в стенах альма матер Владимир Алексеевич Рыбалко, и всеми прочими необходимыми знаниями, которые до меня сумели донести Федор Александрович Львовский, Нодар Валерьянович Цагарели, Елизавета Степановна Пожильцова, Александр Владимирович Скворцов - все мои учителя по разным предметам и особенно преподаватели кафедры «Ткани». Спасибо! Еще хочу сказать большое спасибо тем, кто приобрел мои работы, и тем, кто остался неравнодушен к ним. И, конечно, огромное спасибо моим родителям и бабушке, всей нашей семье, подарившей мне не только жизнь, но и образное мышление.