Книги

Галина Мальцева

Член Московского союза художников.

Вскормленный черепашьим молоком, 

Я полз все дальше. 

Расчет простой — 

Продолжить три вокзала предо мной...

Все дороги идут из детства. Вначале их много, очень много, как незнакомому лесу. Это позже они сливаются в одну. По которой идешь дальше. Но так хочется оглянуться... Мой дом на Большой Бронной. Именно это и есть точка отсчета. Здесь я родилась. Мои родители не были связаны с искусством. Но моя мама, совершенно удивительная женщина, тонка чувствующая природу, музыку, людей — артистическая натура, и многое от нее перешло к нам с братом. Она водила нас в театры, консерваторию, музеи, в кино на старые хорошие фильмы, которые шли в «повторном» кинотеатре и «Илпюзионе». Привила мне вкус к путешествиям. Мы подолгу гуляли по старым московским улочкам, где каждая церковь — отдельно звучащая песня. Растворяющиеся в солнце купола на фоне синего неба или грозно сверкающие золотом на фоне лиловых тяжелых туч... Отсюда вечная тоска по небу и желание остановить день, мгновение. Может быть, все начинается с любви? Стоило только полюбить этот город, как в моем воображении стало возникать множество фантастических картин. И я начала рисовать чем угодно: карандашом, ручкой (на уроках в школе), пером и тушью, пастелью. Летом на море лепила из леска огромных фантастических животных, которые вылезали из соленой воды на берег, и волны постепенно размывали их лапы и хвосты, и они словно оживали от движения волн. В школе, в метро, в кафе делала наброски. И, конечно, куча открытий в литературе, графике, живописи. Это и Босх — ужасный и комический, Брейгель — его необычный для того времени взгляд сверху, Боттичелли с его повышенной одухотворенностью, Гойя, его метафорическая серия офортов «Каприччос» — все это оказало влияние на мою раннюю графику... Коммуналка. Моей первой мастерской была лестница на черном ходу, ее широкие ступени. Здесь я могла расставлять натюрморты, и никто не мешал мне. Еще тропинка детства — мои рассказы и сказки. С 14 лет я начала заниматься живописью. Первым учителем был старший брат, который и преподал основы живописи. Запах краски, лака, разбавителя. Палитры и кисти. С этого момента началась совсем другая жизнь. Конечно, ходила в Дом пионеров, в изостудию, потом - в художественную школу. Натюрморт — одна из первооснов живописного искусства. Меня постепенно увлекал мир вещей, и натюрморты переходили в интерьерные композиции. Если это шкаф, то дверца приоткрыта, словно ведет в некую тайну, и рядом висит чье-то коричневое нелепое пальто, оно как бы сообщает, что рядом человек, со своей жизнью, судьбой. Не было надуманности. Это был моментальный взгляд на сиюминутные события. С общей композиционной статичностью вещей диссонировала экспрессивность сочного широкого мазка, внося в работу тревогу и напряженность сюжета. Я принципиально не хотела поступать в художественный институт. Мне казалось, что там произойдет сглаживание углов и пропадет мой творческий накал. В Училище Памяти 1905 года проучилась с всего два года, потом ходила на курсы при Суриковском институте из-за живой натуры. Моим вторым, уже серьезным, учителем был великолепный художник Олег Гроссе, мастер рисунка. С ним все опять началось с азов, которых, наверное, так не хватало мне. Натюрморты, на- броски, новые задачи. Опять город — причудливые улочки, неповторимые московские улочки, фигуры людей... Таинственное пятое или четвертое измерение, которое интуитивно рождает равновесие пластических контрастов, новые, необычные отношения. Меня интересует живопись Кандинского, Шагала, Клее... Примерно в это же время я познакомилась с А. Тышлером. Это был веселый человек с грустными глазами, добрый, ироничный сказочник. Он пригласил меня в свою мастерскую, и мы долго говорили о живописи. Показывал свои работы, напоненные прекрасными поэтическими символами. Рассказывал о своей жизни, о детстве, из которого он до сих пор черпает силы и вдохновение. Также дружба с В. Катаевым, которому я показывала свои рассказы. Он рассказывал о Париже, мы говорили об искусстве, о близких людях. Знакомство, перешедшее потом тоже в дружбу, с Ильей Кабаковым. Его огромная мастерская, метафорические инсталляции, когда предметы начинали разговаривать, двигаться, как бы сами по себе... Его толстые графические книги-альбомы- романы, бесконечное чаепитие с друзьями у него в гостях... Все эти необыкновенные люди, а также мои родные и друзья составляли неотъемлемую часть моей жизни, моего творчества. В 1974 году я стала членом Объединения молодых художников и искусствоведов и уже постоянным участником разнообразных выставок: персональных, осенних, весенних, всесоюзных и зарубежных. Начались творческие командировки по стране. Первая такая поездка была в 1979 году на Север — Магадан, Колыма, Баренцево море, Охотское... И это было открытие другого мира, наполненного первобытной красотой красок, казалось, что это край земли, а за ним ничего нет, только бесконечный космос... Именно в этих путешествиях гармонично соединился мой литературный и живописный дар. В своих северных работах я старалась рассказать о жизни жителей Севера, темпераментно и точно передать национальный характер быта и пластически решить это на полотне. Цвета неторопливо переходили один в другой, создавая атмосферу тишины, покоя, звездной бесконечности. Раздумье трех одиноких старых женщин у яранги поздним вечером на берегу моря, земля и небо Севера придают моим работам этого цикла момент философской созерцательности, так свойственный моему характеру, может, поэтому я вновь и вновь возвращаются к теме. Потам я написала цикл работ, назвав его «Страники». он посвящен идее жизни человека как временного земного пути и человеческой жизни как бесконечности. Такие работы, как «Странники», «Игра», «Дорога» и многие другие, вызывают, на гаси взгляд. ощущение тревожного ожидания. Белые одежды странников, стоящих на распутье Вселенной, плавные линии и «круговые» центробежные композиционные решения — все это создает элегическое настроение, столь характерное для многих сюрреалистических картин. 8 1985 году я поступила в Литературный институт им. Горького на отделение прозы. Параллельно занималась графикой, поставила цель соединить ее с живописью, используя разные средства художественной выразительности. Ставила задачи на равновесие, гармоничное сочетание вещей. Путешествия продолжались. Поездка в Казахстан. Ветер, песок, солнце создавали особую мелодию пейзажного языка. Воздух, наполненный зноем, горячим ветром, миллионами песчинок и жарких дыханием земли, находится в постоянном движении, и кажется, что и холмы, и деревья тоже движении, и кажется, что и холмы, и деревья тоже движутся вместе с этим воздушными массами. Музыкальность степной природы завораживала меня, и я старалась перенести это состояние на холст широкими цветовыми пластами, часто используя круговую композицию. В 1981 году вступила в Союз художников СССР и закончила Литературный институт. Литература и живопись всегда были для меня неразделимы, как две сестры, они никогда не ссорились между собой, а помогали друг другу. Часто раздумья над композицией картины подсказывают сюжет нового рассказа, и наоборот. Много было и других поездок по нашей стране, за границей. Каждая незабываема, особенно в Марокко (целый месяц!) с выставкой в Национальной галерее Рабата. Маракеш, Касабланка — это сны наяву. Испания, Крит, Югославия, Болгария и другие страны. Непосредственно познакомилась с шедеврами великих художников: Дали, с его остановившимся временем, бесконечным растекшимся пространством; с Гауди — архитектурным дирижером Барселоны; с ожившим греческим эпосом Крита. Вся жизнь, на мой взгляд, — необыкновенное путешествие, конца которому нет. Сейчас я живу в Замоскворечье. В одном из красивейших московских районов. С улицы слышен колокольный звон, мяуканье котов. Из окон я вижу остатки старой Москвы. Моя дорога идет через поля, леса, незнакомые города, я встречаю множество прекрасных людей, иногда идет дождь и чернеет все от надвигающейся грозы, то вдруг обрушивается лавина снега, и на какое-то мгновение небо сливается с землей, я иду дальше, но так часто хочется оглянутся назад, и я оглядываюсь.